— Здравствуйте, господа! Мистер Трелони, мистер Грейвз, — обратился к ним Сергеев, перепутав их. Потом хлопнул себя по лбу и исправился. Огромных размеров чемодан он тяжело поставил на пол и принялся неуклюже снимать с себя длинную шубу. — Готовы к поездке в первопрестольную?
— Да, сэр, конечно, — ответил Персиваль, все пытавшийся вернуть себе спокойное выражение лица.
Трелони снова перекосило. На этот раз от пронзительного русского акцента. Вообще, он был человек терпеливый, но в дороге становился излишне раздражительным и предпочитал пользоваться магическим переводчиком. Он осторожно приоткрыл чемодан и вызвал наружу маленькую петлю на вертикальной подставке, стукнул по ней палочкой но, как выяснилось, нежный механизм замерз насквозь. Приходилось мириться с зубодробительным акцентом. Как назло, Сергеев плюхнулся на сиденье рядом с Трелони.
— Успели оценить красоты столицы? Если нет — у меня с собой есть магический проектор и диафильмы. А еще самовар! Чтоб не ходить в вагон-ресторан. Какой чай господа предпочитают? Для вас я достал самый лучший.
— Горячий, — учтиво, но напористо произнес Грейвз. Альберт посмотрел на него так, что юноша понял — всю оставшуюся дорогу ему лучше молчать, а говорить будет «профессионал». Сергеев же только рассмеялся.
— Господа замерзли? Это еще не холодно. Вот в прошлом году — в прошлом году была настоящая зима. Тогда согревающими заклятиями даже у обычных людей топили, чтоб не перемерзли, бедняжки.
— Поразительно. Но у нас тут не работает ни одно согревающее заклинание или руна, — прибавил Трелони.
— В России свои заклятья, специально под наши холода. Давайте-ка я вам помогу, — с этими словами он схватил трость, которую до этого прислонил к стене, и осторожно махнул ею.
Пальто Грейвза и Трелони засветились мягким оранжевым светом. Персиваль, неплохо обученный в академии мракоборцев, тут же бросил пальто с плеч и внимательно уставился на золотистые нити, оплетавшие его одежду теплой паутиной. Трелони с веселой улыбкой наблюдал за его реакцией.
— Никогда не видал чар такой силы, — отметил он.
— Благодарю, мистер Трелони. Они действительно хороши, — улыбнулся Сергеев.
После этого в пальто стало действительно теплее, а когда из чемодана Сергеева вылез пузатый самовар, примостившийся на столе возле печки Трелони, стало и вовсе жарко. Печка, кажется, сдружилась с большим братом и скакала вокруг него, как собачонка, задорно щелкая заслонкой.
Поезд тронулся. Трелони искренне рассчитывал за время пути успеть отдохнуть, поговорить с проводником и узнать хоть какую-то полезную информацию о Канцелярии колдовства и магии и о России в целом. Еще его, конечно, интересовал настрой русских относительно Грин-де-Вальда. В восточной Европе тот уже успел наделать шума. Но Сергеев явно никуда не торопился. Аргументируя тем, что поезд все равно идет долго, он разливал чай и расспрашивал гостей об их пути в Санкт-Петербург. Этот пузатый и улыбчивый русский оказался страшным охотником до путевых историй, особенно тех, в которых были неприятности и самые настоящие беды. Он все расспрашивал, ничего ли не случалось с ними в пути, чем вскоре утомил даже хваленый профессионализм Трелони. Однако первым не выдержал Грейвз.
— Скажите, почему мы не могли отправиться в Москву через портал? Или летучий порошок или еще хоть как?
— Как же?! — Сергеев, кажется, даже побледнел. — Это же обзорная экскурсия. Мы слышали, что у вас потом очень насыщенная программа, вот и решили дать Вам полюбоваться видами!
— Очаровательно, — констатировал Грейвз безо всякого энтузиазма.
— А почему Восьмая Канцелярия находится в Москве? — поинтересовался Альберт. — Все остальные ведь в столице. Так сказать, в сердце империи.
— Именно потому, что все остальные находятся в сердце империи, еще прибавить нас — и империю хватит инфаркт. Так лучше. Людям безопаснее и нам спокойнее. Мы даже думаем о том, чтоб переместиться за Урал, где людей поменьше. Но тогда будут трудности с сообщением, — задумчиво и немного грустно покивал русский. — Однако, все к лучшему. Грядут большие перемены.
— Перемены? — нахмурился Трелони.
— Да. Вы не читаете политические новости магглов?
— Нет. В Англии мы не взаимодействуем с ними так тесно, как вы.
— А в Америке? — Сергеев повернулся к Грейвзу и увидел, что молодой человек самозабвенно спит, привалившись к стене. — Ох, устал с дороги.
— Думаю, что в Америке так же. Они во многом наследуют традиции Британии, что бы там кто ни говорил.
— Ясно-ясно. Что ж, в России все немного иначе. Мы заботимся о магглах, связаны с ними очень крепко и, пожалуй, одинаково зависим друг от друга. Они, конечно, не знают ни о канцелярии, ни о Колдостворце, но какие-то вещи понимают. Это неплохо, но подразумевает некую ответственность. Например, участвовать в жизни друг друга. И то, что грядет в жизни обычных людей, мне совершенно не нравится.
— Что именно?
— Да все. Прогнозы неутешительные; прорицатели говорят, что нас ждет бунташный век. Пожалуй, это беспокоит даже больше, чем ваш выскочка из Дурмстранга.
— Но и его недооценивать не стоит, — подметил Трелони.
— Тоже верно, — согласился Сергеев. Он тяжело вздохнул и улыбнулся. — Ну, давайте о хорошем! Есть у Вас какие-нибудь вопросы о нашей империи?
Поезд неторопливо ехал в направлении Москвы. За оттаявшими окнами проплывали заснеженные леса и поля, покрытые нетронутым снегом, как сплошной белой пеленой. Пейзаж почти не менялся, но смотреть на него было приятно. Настолько, что порой и глаз было невозможно оторвать.
2. Первопрестольная
В Москву они прибыли ближе к полудню. Поезд остановился возле станции, выпуская толпы пассажиров рыхлить свежий снег. Люди с чемоданами, тюками и коробками высыпали на землю и принялись спешить, словно они все куда-то опаздывали, а поездка в поезде отняла у них слишком много бесценного времени. Сергеев, представивший это гостям, как увлекательное шоу, тоже принялся суетиться. Он попросил своих подопечных подождать его на станции, пока сам он распорядится о багаже. К счастью, в Москве было не слишком много мест, куда могли поехать уважавшие себя иностранные маги. Хотя не все любили гостиницы. Многие, побывав в России, приобретали привычку напрашиваться в гости и превращали это в своего рода спорт. Вот только что в этом виде спорта проверялось, никто так и не мог точно сказать. Скорее всего фантазия гостей и терпение хозяев. Трелони во всяком случае надеялся, что ему не придется задерживаться в России надолго и злоупотреблять гостеприимством. Грейвз же просто хотел домой. Он готов был признаться в этом без зазрения совести и пустить ледяную слезу, как какой-нибудь ребенок.
За время путешествия Грейвз снова поздоровался с нервным тиком и мог с уверенностью говорить, что путешествие в Россию — худшее, что он делал в жизни. А все потому, что русская магическая канцелярия запретила использование порталов в связи с возможным переездом, поэтому добираться пришлось своим ходом. Если бы Грейвз знал, что ему предстоит пересечь половину земного шара всеми мыслимыми и немыслимыми способами, он бы не соглашался на эту миссию, не становился бы мракоборцем и вообще передумал бы рождаться. Когда он отправился на пароме в Лиссабон, чудом выбрался из шторма и заполучил седой висок, Персиваль решил, что дальше хуже уже не станет. Но на протяжении всего пути к Российской империи слово «хуже» раскрывалось перед ним, как бутон нежной розы. Хватило хотя бы того, что юный мракоборец опробовал все транспортные средства: от почтовой метлы, которая глохла каждые пять минут и натерла все чресла, до хорватской ездовой выхухоли. Ко всему прочему добавлялось постепенное снижение температуры, так что под конец даже плакать о себе любимом стало опасно для жизни. Поэтому Грейвз изо всех сил строил из себя образец серьезности и хладнокровия, в то время как Трелони...
