сам и потушил.
— Обжегся?
— Ну и что? Больно-то мне, а не отцу, — сказал Фил, и по тону чувствовалось: он обижен на родителей.
— Я хочу поговорить с тобой насчет библиотеки. Может, купить цветных картинок — ну, разных там ангелочков, бабочек, цветочков. И кто прочтет пять книг — в награду получит картинку. А у кого наберется десять картинок, того орденом награждать.
— Каким еще орденом?
— Продаются такие, только стоят дорого и называются как-то чудно — котильонные. Из золотой бумаги, видел?
— Конечно, видел! А откуда ты знаешь, как они называются?
— Спросил в магазине, давно еще, когда мы в войну играли.
— Дурацкое название! Они что, для котов?
— Нет. Танец такой есть — котильон. Дамы дают кавалерам значки, чтоб не забыли потанцевать с ними.
— Вот дуры! — заключил Фил.
— Можно купить золотую бумагу и один орден для образца. И на уроке труда попробовать сделать самим. Как ты думаешь, Моррис сумеет?
— Сумеет, если захочет.
— Мы попросим его.
— Сдается мне, — заметил Фил, — в «Боско-волшебнике» и насчет орденов что-то есть. Да чего там только нет! А мама сразу в крик: «Ослепнешь, дом спалишь, я из-за тебя в тюрьму угожу!» Смотри, даже следа от ожога не осталось, а скатерть сестра заштопала. Послушай, Джек, — безо всякого перехода сказал Фил, — попроси учительницу, чтобы она простила меня. Ты — библиотекарь, она с тобой считается. А мне эта история сейчас очень некстати. Скажи ей: со следующего понедельника я буду хорошо себя вести. Понял?
— Почему с понедельника?
— Так сразу я не могу. И потом, уж если неделя началась неудачно, значит, так до конца и пойдет. Подумаешь, беда какая: посмеялись немного! Заступись за меня, она тебе поверит. Вообще-то она ведь меня любит и, когда у нее хорошее настроение, сама рада посмеяться.
Не успел Джек опомниться, как Фил втолкнул его в учительскую, крикнув вдогонку:
— Смотри не подкачай!
И учительница в самом деле в последний-распоследний раз простила Фила.
Потом прозвенел звонок, а на следующей перемене Филу было не до Джека: он учил ребят играть на зубах.
А делается это так: стучат ногтями по зубам то громче, то тише, и при известном опыте можно воспроизвести любую мелодию. Собственно, первый начал Барнэм, а его научил один парень из сто третьей школы. Но Барнэм играл только сам, другое дело Фил: для начала он организовал квартет, а потом целый оркестр. Скоро увлечение охватило всю школу. В конце концов у директора лопнуло терпение, и он пригрозил, что будет сажать музыкантов в карцер.
И правда это уже перешло всякие границы: ребята, как загипнотизированные, выстукивали на зубах мелодии на улице, в перемену и, если выпадала свободная минута, даже на уроках.
В тот день Джеку так и не удалось поговорить с Филом. Помешала начавшаяся эпидемия — так назвал директор повальное увлечение музыкой и сказал: если они не оставят эту вредную привычку, то окончательно и бесповоротно поглупеют.
«Вот бы ребята так же увлеклись чтением! — мечтал Джек. — Не успеешь шкаф открыть, как тебя обступает орущая толпа: «Я первый! Нет, я! Я уже давно жду!» А Джек отвечает: «У меня не десять рук!»
Словом, давка, как за ветчиной перед Пасхой.
Джек размечтался, спускаясь после уроков в раздевалку, и не заметил, как к нему подскочил Фил и так двинул по спине, что он чуть не скатился с лестницы.
— Не унывай, дружище! Можешь рассчитывать на меня! У тебя тоже живой ум! — прокричал он и, перескакивая через три ступеньки, сбежал вниз.
Вот и имей дело с таким несерьезным человеком!
Озабоченный Джек в одиночестве возвращался домой, не подозревая, какая ждет его новость.
Нежданно-негаданно он получил по почте доллар. И первой его мыслью была библиотека. «Теперь дело пойдет на лад!» — обрадовался он.
С долларом история была такая.
Мамин папа, дедушка Джека, пригласил его как-то на каникулы в гости. Джеку очень хотелось поехать еще и потому, что у дедушки был свой магазин, но отец не разрешил. Джек догадывался почему и не настаивал.
Дело в том, что очень давно, когда Джека еще не было на свете, пала с мамой хотели пожениться, но дедушка не позволил. Ведь папа был простой рабочий и еще бедней, чем сейчас, а мама — дочь торговца, значит, богатая.
Долго не разрешал дедушка маме выйти замуж за папу, и папа очень огорчался. Но она все равно вышла. И дедушке пришлось смириться. Дедушка маму любит, а папу — не очень. Папа тоже недолюбливает мамину семью, считая, что они важничают.
Во время безработицы мама решила переехать к дедушке, а папа — ни в какую. У меня, говорит, есть руки, и на хлеб для своей семьи я всегда заработаю и ни в чьих подачках не нуждаюсь. Они с мамой тогда даже поссорились.
В тот год Джек пошел в школу, и отцу пришлось занять деньги, чтобы купить ему учебники и тетради. Хотя делать долги он очень не любил.
Джек понимал: отношения с дедушкой — семейная тайна и детям о таких вещах знать не полагается. Но как быть, если он случайно узнал?
В письме к маме дедушка сделал приписку для Джека:
«Мама писала, что ты уже в третьем классе и хорошо учишься. Посылаю тебе доллар — купи себе что хочешь».
Отец был на фабрике и ничего не знал. И Джек успокоился: вдруг он не позволит взять доллар?
Джек вышел во двор, сел около забора на камень и задумался: «Как странно: мечтаешь о чем-то и, кажется, обдумал все до мелочей, а исполнится мечта и не знаешь, как поступить».
Джек часто думал, что бы он купил родителям, Мери, себе, будь у него доллар, сто, тысяча долларов. Строил разные планы, но, не додумав, засыпал. В постели перед сном думается лучше всего.
Вот и сейчас от неожиданности он растерялся. Но одно было ему ясно: если родители позволят, он потратит деньги на библиотеку. Купит цветные картинки и даже котильонные «ордена». Четыре цента истратит на сладости для Мери. Подарит что-нибудь папе с мамой. В долларе ведь сто центов — на все хватит!
Но чем меньше времени оставалось до прихода отца, тем большее беспокойство овладевало им. «Может, выйти ему навстречу?» — подумал Джек. Но, вспомнив про заданное на завтра стихотворение, пристроился на ступеньках и стал зубрить.
Когда папа пришел, мама сначала умолчала про доллар, наверно, боялась рассердить его. А за ужином как бы между прочим сказала: «Нужно купить Джеку новую шапку и починить ботинки, — и
