id="id5">
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Шел третий год войны… Лиза училась на четвертом курсе Московского торфяного института. Лекции, зачеты, экзамены. Теперь Лиза занималась еще настойчивее. Иногда она давала себе задание в выходной день пробыть в читальном зале библиотеки института три часа, а просиживала там четыре-пять.
Часто Лиза отрывалась от книг и конспектов: цепляясь одно за другое, набегали воспоминания. И опять Лиза стоит в больничной палате у отца. В руках у нее — голубой бидончик Шатровых. «Папа, вот молоко…» Вначале Лиза не понимает, что говорит сестра: «Он вас не слышит… только что скончался». Почему-то запомнился этот голубой бидончик. Он валяется на полу в палате. Лиза растерянно смотрит на лужу молока…
Рано умер отец. Никто не подозревал, что в нем затаилась эта страшная болезнь — рак… Горько. А ведь именно отец дал Лизе направление в жизни. Ему она обязана и выбором своей специальности. И опять вспомнилось… Нет, не до занятий студентке Дружининой сейчас.
…Однажды отец пришел домой оживленнее обычного. Обращаясь к дочери, сказал:
— А я что-то принес, Елизавета. Взгляни-ка сюда… Может, заинтересуешься.
Он достал из кармана небольшой сверток. Осторожно развязал узел носового платка, развернул газету. В серых с голубизной глазах Лизы появилось было любопытство, но вскоре она разочаровалась: на клочке газеты лежали комки коричнево-черной, самой обыкновенной земли.
— С Шум-болота принес, — сказал отец… — Что ты на это скажешь?
Лиза знала страсть отца к поискам. То он приносил из леса какой-то необыкновенный кусок дерева, то цветок, то гриб небывалой величины. Однажды в нескольких километрах от поселка нашел пластинку слюды, а вскоре обнаружил целую залежь ее. Вся семья радовалась открытию! Написали в областное геологоуправление. Прибыли геологи. Наличие слюды они действительно подтвердили, но разработки вести не рекомендовали. Запасы были незначительны. Это огорчило Георгия Тимофеевича: уж очень ему хотелось, чтобы в родном поселке, где работала всего-навсего одна маленькая деревообрабатывающая артель, было организовано какое-нибудь производство. Георгий Тимофеевич мечтал о том, чтобы поселок вырос в крупное промышленное предприятие. Он твердо верил: есть в окрестностях и другие богатства, кроме леса. Ведь недаром Соколовка находится на золотой уральской земле.
Лиза очень любила и уважала в отце эту искательскую страсть. Она сама была заражена ею.
Но сегодня она смотрела на отца с недоверием: «Земля. Обыкновенная земля. Что нашел в ней отец?» Георгий Тимофеевич, угадав мысли дочери, сказал:
— И все-таки, Лиза, эта земля необыкновенная.
Он прошел за-кухонную перегородку к русской печи. Лиза последовала за ним. Георгий Тимофеевич положил комочки на шесток, чиркнул спичкой, поджег их. Темно-бурая земля задымилась, потом стала похожа на горящий уголек.
Лиза воскликнула обрадованно и удивленно:
— Торф!
— То-то… — снисходительно сказал отец и, глядя в оживленное лицо дочери, добавил:
— Э! Да я вижу, ты и сама тоже загорелась!.. Значит, заинтересовалась? Вот это хорошо! Страсть люблю людей с огоньком в душе. А торфу у нас, кажется, кругом полным-полно. Все Шум-болото — торфяное.
…Шум-болото! Лиза с детства любила эту обширную зеленую равнину, окруженную кольцом белоствольных берез. Кое-где там встречались зыбкие места да блестели «окна», наполненные холодной светлой водой. Сестры Дружинины не боялись такой зыби. И что тут страшного? Ляжешь и лежишь, покачиваешься.
Были и другие прелести на Шум-болоте. Ну, кто из жителей Соколовки не пробовал щавеля! Бывало, Лиза и Иринка, надев сапожки, с корзинками в руках отправлялись на болото за щавелем. Мать всякий раз наказывала не подходить к «островку»! Говорили, что там под корнями чахлых берез водятся змеи.
Еще школьницей Лиза мечтала об осушке Шум-болота. Сколько огородов и садов можно сделать!
Огороды соколовцев, примыкающие к болоту, отличались плодородием — особенно хорошо росла капуста. Даже в засушливый год здесь вырастали кочаны больше футбольного мяча, белые, тугие, сочные.
Да, будь жив отец, они исходили бы окрестные леса, болота, переговорили обо всем, что волновало Лизу. Она с детства привыкла делиться с отцом. С ним они, пожалуй, были большими друзьями, чем с матерью.
Но время берет свое. Оно лечит. Свято сохраняя добрую память об отце, Лиза научилась подавлять горе. Тщательно подготовившись к очередному экзамену или зачету, она думала: «Папа был бы сегодня мною доволен».
Матери о своих успехах в учебе Лиза писала мало. Еще со школы между матерью и дочерью установилась молчаливая договоренность. Мать решила, что не будет подгонять в учебе дочь: «Ты сама должна знать свой долг». И Лиза старалась хорошо учиться.
Мать просматривала дневник. Если отметки ее удовлетворяли, она скупо улыбалась и говорила: «Хорошо». Если же она была недовольна, то замечала: «Родной язык знаешь только на четверку? Маловато».
В письмах Анна Федотовна больше интересовалась житейскими вопросами: улучшилось ли питание в столовой, не подослать ли что-нибудь еще из дому. Наказывала не есть хлеб всухомятку. «Хоть с одним кипятком, но все-таки лучше». Беспокоилась, не износились ли у дочери валенки, наказывала чаще мыть и расчесывать косы.
Перестав получать от Юрия письма, Лиза спросила у матери, получают ли Шатровы. Мать ответила:
«Не знаю, в чем дело, дочь, почему он тебе не пишет. А узнавать к Шатровым я не пойду. И буду очень недовольна, если мои дочери сами женихов будут искать, а не женихи их… Думай лучше об учебе».
Лиза даже смутилась, читая письмо. «Может быть, я действительно не права, заговорив с мамой об Юре, — растерянно думала она. — Но ведь Юра для мамы был как сын, мы вместе росли…»
Мысль об Юрии все больше тревожила Лизу. Не видя его несколько лет, Лиза награждала Юрия всеми положительными качествами, какие ей только хотелось в нем видеть. Он был самый умный, самый бесстрашный, самый ласковый и преданный.
«Ранен?.. На особом задании?.. — тревожно думала Лиза. — Что случилось? Неизвестность страшнее самых тяжелых вестей!» Наконец, не выдержав, Лиза написала Шатровым. Но на другой день она получила письмо от Иринки.
«Юра ранен, — писала сестра. — Видимо, уж очень тяжело ему, так как письмо Шатровым написала какая-то женщина, военный врач. Я сама читала. Юра лежит в госпитале в Бузулуке…»
2
Лиза отпросилась на несколько дней, чтобы съездить в Бузулук.
Но почему же так тревожно на душе? Всю дорогу Лиза думала об Юрии, представляла встречу с ним. Он тяжело ранен, лежит в бреду. Наверное, очень изменился. Лишь бы все обошлось хорошо; какое бы ранение ни было, лишь бы выздоровел.
В маленьком вестибюле госпиталя Лиза в ожидании присела на жесткий диван, раскрыла чемоданчик. Он был почти пуст. Лиза привезла Юрию только два томика стихов его любимого поэта
