цитат, заимствованных из «Плача Иеремии», которые Ансельм поместил в «Книгу против Гвиберта», достаточно правдоподобным выглядит предположение о том, что «Плач Иеремии» также использовался Ансельмом как аллегорическая иллюстрация современного ему состояния Римской Церкви. Эта иллюстрация могла служить ему для сравнения Римской Церкви с плененным Иерусалимом, и для осуждения тех преследований, которые претерпели Григорий VII и дело церковной реформы в начале 1080-х гг. от традиционалистов, сторонников императора Генриха IV.
Наконец, еще одну важную группу источников, оставленных Ансельмом и позволяющих исследовать его творчество, образуют немногие сохранившиеся письма Луккского архипастыря. Исследователи располагают тремя письмами Ансельма. Два из них опубликовал К. Эрдманн по Ганноверскому кодексу ΧΙ 671 в 1950 г.[71] Первое письмо Ансельма было адресовано королю Англии Вильгельму Завоевателю. В нем Луккский епископ поздравлял короля с победой над врагами и наставлял его в послушании и почитании Римской Церкви. Второе письмо было направлено епископу Меца Герману, в нем Ансельм сетовал на разделение в Римской Церкви и на беззакония сторонников антипапы и императора. Третье письмо сохранилось благодаря «Хронике» Гуго де Флавиньи, который привел его на 117-м листе под событиями 1078 г.[72] Письмо представляет собой ответ Ансельма аббату Фросcинорского монастыря по имени Понцио, который собирался покинуть аббатство из-за того, что императорские союзники терроризировали его. В целом эти письма очень хорошо дополняют известный из источников облик Ансельма.
Третья категория памятников, касающихся фигуры Ансельма Луккского, представляется, на первый взгляд, более ограниченной, хотя вместе с тем, практически любой документ, оставшийся от эпохи борьбы за инвеституру, позволяет делать определенные выводы о тех исторических условиях, в которых протекала церковно-политическая деятельность Ансельма. В частности, Ансельм Луккский несколько раз упоминался в письмах папы Григория VII[73]. Сигeберт из Жамблу в сочинении под названием «Книга о церковных писателях»[74] дал хвалебную характеристику Ансельму как автору канонических трактатов. Еще более пространное упоминание об Ансельме и его деятельности можно обнаружить в «Хронике» Фрутольфа[75]. Неоднократно об Ансельме Луккском идет речь в «Хронике» Бертольда фон Рейхенау[76], в двухчастной поэме «Жизнеописание Матильды» Доницоне[77] и во «Всемирной Хронике» Гуго де Флавиньи[78].
Очевидно, что адекватное осмысление личности Ансельма Луккского и значения его творчества возможно лишь в контексте церковной и общественной жизни Италии конца XI в. и, вместе с тем, нельзя игнорировать тот факт, что Ансельм не был «проходным персонажем» своей эпохи, а внес в нее значительный вклад как канонист, духовный писатель и церковный политик. Подводя итог обзору источников, связанных с творческой деятельностью Ансельма Луккского, следует отметить, что сам герой нашего повествования стал автором очень большого количества произведений, однако след, оставленный им в церковной истории, был столь значителен, что нашел отражение в наиболее значительных исторических памятниках современной ему эпохи.
Подобное обстоятельство обязывает нас предложить читателю сжатое описание того образа Ансельма Луккского, который сложился к настоящему моменту в исторической науке. «Ансельм, муж литературных сочинений, просветленный ученым знанием», – эти слова Сигеберта из Жамблу, характеризующие Ансельма Луккского, на протяжении столетий в полной мере выражали то почтительное отношение, которое проявлялось к нашему герою на средневековом Западе. Высокая оценка Ансельма, данная Сигебертом, тем более примечательна, что сам ее автор, будучи бенедиктинцем и насельником одного из лотарингских монастырей, был идейным противником Ансельма[79] и Клюнийских преобразований, которые тот последовательно отстаивал на протяжении всей своей жизни. Лотарингский монах определенно выражал свою резкую критику патарского движения в поддержку целибата духовенства как движения, подрывавшего устои благочестия, а также скепсис в отношении антиимперских нововведений папы Григория VII. Позиция Сигеберта из Жамблу была представлена в таких его сочинениях как «Хроника»[80] или как знаменитый трактат в защиту месс, совершавшихся женатыми священниками[81]. Рассказывая в «Хронике» о кончине Ансельма, лотарингский бенедиктинец беспристрастно свидетельствовал о том, что «Ансельм, епископ Лукки, неустанный соработник папы Гильдебрандта, преставился, находясь в ссылке в Мантуе. Он издал комментарии на Псалмы и Иеремию, и подтверждал ясной для понимания книгой учение Гильдебрандта. Его святость засвидетельствована многочисленными чудесами»[82].
Рассуждения Сигеберта об Ансельме являются, пожалуй, единственной достойной внимания характеристикой, данной Ансельму в оппозиционном лагере. Все остальные сколь бы то ни было весомые упоминания о Луккском архипастыре, как правило, носившие панегирический характер, принадлежали сторонникам григорианской реформы и Клюнийских преобразований. В связи с этим наиболее показательными являются слова Павла Бернриедского – автора «Жития Григория VII». Павел рассказывал об Ансельме как «о совершенном наследнике и блаженном продолжателе добродетелей папы Григория». По выражению писателя, «Ансельм, будучи архиереем Луккской церкви, прежде всего, усердствовал, дабы подражать Григорию во всем… Григорий словно был источником, а Ансельм истекающей рекой, и орошал землю. Григорий как глава управлял всем телом, а Ансельм как старательная рука, которая осуществляет действия хозяина. Григорий как солнце просвещал все, а Ансельм как сияние освещал частные предметы. Как некогда Илия, перейдя из обиталища мертвых, передал Елисею свой палий, орудие пророческого служения, таким же образом и Григорий, отходя из этой смертной жизни, передал Ансельму знаки архиерейской власти, а именно митру с главы своей…»[83]. Возвышенный агиографический стиль сочинения Павла Бернриедского доминирует и в «Житии» самого Ансельма, составленном Псевдо-Бардоне. Автор жития неоднократно подчеркивал аскетизм и различные добродетели Ансельма, восклицая: «Как же мне рассказать о его воздержании»? Для Псевдо-Бардоне Ансельм – в первую очередь праведник, который искренне и честно помогал законному Папе. Примерно так же его личность осмыслялась и Рангерием Луккским. Рангерий постоянно подчеркивал в своем «Метрическом житии», насколько прочно был связан Ансельм со своим дядей Александром II, у которого он получал образование и преемником которого он стал. Рангерий начинал первую главу своего сочинения следующими словами:
Светлейший среди благородных
От сиятельной крови отцовской
Был архипастырь Ансельм в городе нашем,
Александров достойный преемник, —
Чадо того, кого Рим для службы Господской
В пределы свои призывает от пажити сродных[84].
Поскольку Гильдебрандт, став папой, продолжал в более радикальном виде политику Александра II, вполне логично, что Ансельм стал его соратником и последователем.
Доницоне, воспевавший в своей поэме маркграфиню Матильду, также оставил восторженные отклики о праведности и душевных качествах нашего героя. Он сравнивал его вслед за Псевдо-Бардоне с евангелистом Иоанном и, рассказывая про его кончину, писал так:
В марта осьмнадцатый день Царь небесный – Господь
призывает в горние выси Ансельма,
Верю, что нет в веке сем среди нас сему мужу подобных,
Тело свое умерщвлял как врага, совершая служенье
Денно и нощно
