знал, как поступить — он закрыл голову руками, вжался в камень, выжидая, когда его мучителям надоест играться с калекой. Они были всего лишь толпой малолеток с никудышно поставленным ударом. Их палки жалили его кожу, но не ломали кости. Ещё несколько ударов и у них началась отдышка, теперь в него летели плевки, а значит, скоро всё закончится.
Так ему казалось, но годы боевой славы давно минули и вместо крепкого тела у него остался только скелет, обтянутый кожей. То, что раньше было всего лишь царапиной, сейчас оказалось смертельной раной. Его чувство боли притупилось, возможно, и вовсе пропало после долгих лет жалкого существования на грани жизни и смерти. Мучители ушли, оставив попрошайку захлебываться в луже собственной крови. Рядом приземлился ворон. Птица вопросительно склонила голову на бок, будто интересовалась: «Всё ли с тобой в порядке, добрый человек?», не дождавшись ответа, она начала выклевывать ему глаза. Опустилась тьма.
Одна из прошлых жизней Яна вдруг прошла перед ним. Его уже посещал кошмар с последними мгновениями этого калеки, забитого до смерти в подворотне. Когда Ян открыл глаза боль от ран всё ещё жгла кожу, хотя сейчас парень пребывал уже в собственном молодом теле. Раны будто напоминали ему о том, что даже сильнейших из смертных ждёт забвение.
В этот раз всё было иначе. Ветеран сам двигал телом, его разум был чист, а сознание не померкло, уступив Яну бразды правления. Парень словно стоял в стороне, был как безмолвный свидетель убийства, ни в силах ничего сделать, чтобы помешать ему.
«Неужели в поисках ответа меня отбросило к прошлой жизни? Такое вообще возможно? Сколько ещё продлится этот ад?»
Вместо ответа тьму поглотил ярчайший свет, пришлось снова прикрыть глаза — так он был нестерпим.
Люди ломились внутрь дома, барабаня кулаками по воротам. Яростный стук заставил его покинуть страну грёз, в глаза ударил утренний свет, выжимая две слезинки. Он лежал на двуспальной кровати, такой просторной, что даже раскинув руки нельзя было дотянуться до её краёв. Разум пытался управлять телом, отдавал ему приказы: встать и бежать, но пелена сна ещё не ушла окончательно. Она обернула собой звуки, оттого те были глухими и далекими, практически нереальными. Голова утопала в мягкой подушке, тело не желало срывать с себя теплого одеяла. Снизу раздался треск, затем грохот — ворота пали. Вместе с ними пали и остатки сна.
Вскочив на ноги, он вздрогнул, когда пятки коснулись холодного пола — вся обувь осталась у входа на первом этаже, а времени надевать одежду не было. Позади уже звучал топот, скрипели ступеньки — линчеватели поднимались на второй этаж. «Что пошло не так? Сегодня день торгов, неужели они узнали про обман?» — мысли били как молнии, раскалывая голову и устремляясь вниз по позвоночнику к пяткам. Впопыхах накинув нижнюю рубашку, торгаш перелез через окно, под ногами захрустела черепица. Холодный утренний ветер набросился на голую кожу.
Снизу кто-то крикнул: «Он вылез из окна!». Недоброжелатели оказались достаточно дальновидными, чтобы оставить человека на стрёме. Когда торговец рефлекторно дернулся, чтобы увидеть того, кто его заметил, козырёк не выдержал и несколько рядов черепицы съехали вниз. Потеряв остатки равновесия, торговец кубарем покатился следом за ними, и только в последний момент успел зацепиться за край, повиснув прямо над землёй. В боку защипало, озноб пополз по руке, вгрызаясь в неё сотнями иголок. Он перестал чувствовать пальцы, и в то же мгновение сорвался вниз. Белая рубашка пропиталась кровью и была разрезана в месте куда его ударил дозорный. У того был длинный топор. Ноги уже не держали, ему оставалось только безвольно лежать и ожидать своей участи. Палачи подоспели быстро. Почему-то ему стало всё равно, хотелось спать.
— Торговый дом Фэнь аннулирует сделки с вами, — сказал нависавший над ним мужчина. Непонятно было сколько ему лет — черты его лица размылись.
— Хочу спать…
— Лжецам и в смерти не найти покоя, — в руках у мужчины блеснул размытый силуэт короткого клинка. Когда его тень накрыла торговца — всё было кончено. Опустилась тьма.
Всего лишь моргнув, Ян пережил очередную смерть. Холодная сталь, всаженная ему под ребро, уже не сверкала, но призрачная боль терзала внутренности пуще прежнего. Колени согнулись сами по себе, смерть вонзила в него когти и рвала на части. Будь ты хоть трижды богат и удачен — тебе не спастись от её загребущих лап.
«Две смерти за раз — это уже слишком!» — вскрикнул Ян, держась за пылающую от боли грудь.
Безжалостный свет был глух к крикам. Лучи летели отовсюду, ему ничего не оставалось кроме как закрыть веки и столкнуться со смертью в неравной битве.
В комнате потрескивал очаг, растопка уже догорала, пора было подкинуть поленьев. Вес трёх одеял давил на него как валун. Оперившись на край кровати, он попытался встать, но всё оказалось тщетно. У него не осталось сил поднять собственное тело. Руки дрожали от перенапряжения, ладони пестрили темными пятнами, многочисленные морщины перечеркивали линии судьбы и жизни. Оставалось только ждать. Сегодня он ждал двоих гостей — сына и смерть. Надежды на то, что первый придёт раньше, таяли с каждым мигом.
Мощная деревянная дверь со скрипом отворилась и в комнату залетела вьюга. Ненастье с воем задуло язычки пламени, угли в последний раз вспыхнули красным и погасли, на комнату опустилась тьма. Следом зашла девушка. Не теряя времени даром, она навалилась на дверь и, бранясь, захлопнула её. Старик только и успел, что поежиться и выдохнуть пар. Гостья точно не была его сыном, значит, к нему пожаловала смерть.
— Ну и холодина, — сказала смерть.
Старик вытянул руку и указал на очаг.
— У стены лежит связка поленьев, будь добра разожги огонь, — каждое слово давалось ему с трудом.
Людские законы смерти не писаны, и всё же она взяла дровишки, заложила их в очах, присыпала щепками и три раза чиркнула огнивом. Огонь взялся быстро, вернулся свет, но тепло возвращаться не спешило. Несправедливо, что горячее так быстро уступало холодному. Прогревать комнату можно было часами напролет, но единожды открытая дверь пускала все старания насмарку.
Смерть подошла ближе, подоткнула одеяло и присела на край кровати. Приятный аромат можжевельника дошел до носа старика. Вот как пахла его погибель. Ориентироваться по запаху — это единственное, что ему оставалось, зрение давно уже различало только очертания предметов, а в движении всё смазывалось.
— Пожалуйста, не закрывайте глаза, ваш сын скоро придёт, — вкрадчиво сказала смерть.
— Но ты пришла раньше… — он чувствовал, как его нутро сковывал лёд.
