— Простите за назойливость, пожалуйста. Но эта собака, она у вас уже давно?
Что ему нужно? Может, он из службы отлова? Не похоже, конечно, но у Джакомо нет бирки на ошейнике. Кто их знает, вдруг это вопиющее нарушение правил содержания?
— Нет, не очень давно.
— Вот как. Вы, наверное, его нашли на днях?
— К чему эти расспросы? — вспылила я, чувствуя нарастающую тревогу.
— Сейчас объясню. У моей знакомой, хорошей знакомой, пожилой синьоры, недавно пропала собака, очень похожая на вашу, и она себе места не находит. Мы все обыскали, безрезультатно. И тут я вижу вас, с очень похожей собакой. Я надеялся, что, может, вы эту собаку подобрали недавно и тогда наши поиски окончены.
Мы посмотрели на Джакомо. Он, приблизившись, обнюхал ботинки молодого человека, поднял на него глаза и завилял хвостом. На шею от радости не бросился, но явно узнал.
— А когда вы потеряли собаку? — спросила я.
— Два дня назад. И нигде не можем найти. Мы обычно следим за входной дверью, а тут, видимо, рабочий неплотно закрыл. Это было днем. А пес такой маленький, он же пропадет на улице. Синьора ужасно переживает.
— Как зовут ту собаку? — поинтересовалась я.
— Лео. Леонардо. Обожаемый сынок моей синьоры.
Я посмотрела на Джакомо и, только открыв рот, сразу поняла, что игра проиграна. Лео?
Он встал на задние лапы, упираясь передними мне в голень, завилял хвостом и улыбнулся уже знакомой мне улыбкой. Ничего не поделаешь. Я тут же возненавидела белобрысого.
— А вас как зовут? — спросила я.
— Маттео. Маттео Клементе. Я сейчас работаю в доме синьоры да Изола.
Я пожала протянутую руку.
— Корнелия Эверетт.
На сердце набежала первая тоскливая волна.
И снова мы шли по улицам, переходили по мостам, сворачивали за углы. Уютный номер с видом уплывал все дальше с каждым шагом. Джакомо, то есть Лео не поспевал за нами, и я снова взяла его на руки, прижимая крохотное тельце к груди. На душе рос страх. Я чувствовала, что несу в руках свои надежды, которые вот-вот придется отдать кому-то чужому. Мой наперсник, мой спутник. Когда я успела его так сильно полюбить? Мы с ним, как когда-то с Дорой, прибились друг к другу в беде, и наша встреча казалась назначенной свыше, подарком судьбы, нежданной милостью небес. Наверное, в глубине души я вообразила, что он послан утолить мои печали, что вместе мы преодолеем разочарования и обретем свободу. Такие встречи не на каждом шагу случаются. В жизни не так много чудесных спасений.
Ускоряя шаг, Маттео Клементе почти бегом преодолел узкий мостик, ведущий на такую же узкую улочку. Здесь, вдали от центра, стояла безлюдная тишина. Первое же здание справа, видимо палаццо, обрамленное с двух сторон каналами, выходило на улицу. Я насчитала на фасаде, обращенном к каналу, четыре горизонтальных ряда стрельчатых темных окон. Каменные ступени вели к причалу для гондол, но вход в здание с воды был наглухо заколочен.
Уличный фасад выглядел не таким нарядным. В глаза бросалась прежде всего огромная старинная дверь, вся в потеках. Маттео остановился перед ней и, вместо того чтобы воспользоваться тяжелым латунным кольцом, свисавшим из львиной пасти, нажал анахронистическую белую пластмассовую кнопку звонка, прилепленного на стену рядом с дверью.
— Вот и пришли, — с довольной улыбкой объявил он.
Прибить бы его на месте. Или сбежать с Джакомо за пазухой. Он ведь не знает, где мы остановились, как он нас найдет? Я залягу на дно, а потом уеду из города. Почему я раньше не сбежала?
Дверь открыла старуха. Сморщенная, высохшая, как ведьма, вся в черном. Не меняясь в лице, она посмотрела на Маттео и бесстрастно отступила в сторону. Я заметила, как ее взгляд скользнул по Джакомо, потом уткнулся в меня. «Виновницу поймали с поличным», — говорил этот взгляд. В нем отражались века публичных казней — очень теплый прием.
— É lei? Dov'e?[14]— спросил Маттео.
— Su[15].
Мы прошли в просторный внутренний двор с резным колодцем посередине и стенами тыквенного цвета и ажурной зеленой филиграни, подозрительно напоминающей плесень. В дом со двора вели одна или две двери на первом этаже и лестница на второй этаж, на галерею. Мы втроем двинулись вверх по ступенькам. Я оглянулась. Вход с улицы закрыт, ведьма исчезла.
Лестница привела нас к расписной двери, от которой вправо и влево тянулась галерея. Хотя краски на рисунке поблекли, я разглядела какой-то религиозный сюжет: вроде бы ангелы, ведущие и несущие на руках детей. Маттео постучал.
— Entra![16]— негромко откликнулись изнутри.
Маттео открыл дверь, и после глухого внутреннего дворика в глаза тут же бросилось обилие окон — свет, отражавшийся от красных стен, наполнял просторную, элегантно обставленную комнату розоватым сиянием. Освещенная со спины ослепительная фигура приподнялась из глубокого белого кресла у окна и раскинула объятия почти оперным страстным жестом. Вся в белом, как спустившийся с небес ангел.
— Саго, дорогой мой, любимый, — пропела она.
Всю жизнь я ждала подобной встречи, но, увы, буря эмоций предназначалась не мне.
Джакомо завертелся у меня на руках, пытаясь спрыгнуть. Промчавшись через всю комнату, он кинулся к хозяйке в объятия — да, это была она, хозяйка — и покрыл ее лицо поцелуями. Такими же, какие дарил и мне.
— Ох, Лео, Лео, — запричитала хозяйка. — Я чуть не умерла! Наконец-то ты дома, дома, мой дорогой. Grazie aDio! Grazie, grazie[17]. Мой мальчик, сынок мой! — Снова последовал обмен страстными поцелуями.
Мне стало неловко, что я стала свидетелем семейной сцены. Вторглась в чужую жизнь. От смущения и неудобства мне хотелось провалиться, исчезнуть, не видеть всей этой взаимности. Я растерялась, и к горлу подступили рыдания. Моя партия отыграна, роль кончилась. Мне нет места в этом воссоединении и слиянии душ. Я хотела сбежать.
— А вот и наш герой, — наконец вмешался Маттео, с улыбкой глядя на меня. — То есть героиня. Ангел-хранитель Лео.
И хозяйка, немолодая, но эффектная и даже отчасти внушающая трепет женщина глянула на меня с явной враждебностью — тут же, правда, одернув себя.
— Мы безмерно вам благодарны, — сказала она.
— Я обожаю собак, — зачем-то сообщила я. А потом спросила сквозь подступающие слезы, сдавленно: — Как же так вышло, что Лео потерялся?
Заметив мое расстройство, она смягчилась.
— Мы не знаем. Наверное, все из-за того тупицы рабочего. Они такие невнимательные. Убьют и не заметят.
