Книга Страшная тайна смартфона - Алла Озорнина

Внутри у Никиты похолодело. И хотя он вспомнил, что это – всего-навсего игра, легче не стало.

– Вы о чем? – дрожащим голосом спросил он.

– А вот об чем, – осторожно приблизившись к Никите, сказал Митрофан Ильич и ткнул пальцем в вампира Кешу на футболке. – Мало того, что сам упырь, так еще упыря на грудь прицепил!

Никита облегченно вздохнул. Так вот в чем дело!

– Да не упырь это! Вампир это, Кеша. Это ж рисунок, и ничего он вам не сделает.

– Он-то не сделает, а вы? Если вы – упыри!

Никита не мог сдержать смех.

– Зомби, что ли? Да вы что?

– А вот сейчас мы проверим! Дунька, будь наготове! Если упыри – немедленно за Филиппычем!

Никита насторожился: что значит – сейчас проверим?

Митрофан Ильич безжалостно поднес свечку к его руке.

– Что вы делаете? – закричал Никита, отпрыгивая в сторону. – Больно же!

Хозяин дома облегченно вздохнул.

– Больно говоришь? Хорошо, что больно! Не упыри это, – убежденно сказал он Дуньке. – Упыри боли не чувствуют. Жаль, конечно, что ошибся, глядишь, народным героем бы стал, ну да ладно. – И обращаясь к Никите, продолжал: – А почто тогда упыря на рубашке намалевал?

– Да не рисовал я! Купил. На центральном рынке.

– Странно. Таких я не видывал.

Митрофан Ильич подвинулся боком к Рите и, сообразив, что она выше него, тихо хмыкнул и сделал несколько шагов в сторону.

– Наряд какой-то ненашенский, – это он про Риту. И продолжал, обращаясь к Дуньке: – Пусть они и не упыри, но все зло определенно от них! А убытков-то сколько! Заставим возместить! Как считаешь?

– Конечно, пусть возмещают!

– И все-таки я не могу успокоиться, – продолжал Митрофан Ильич. – Вдруг все-таки упыри. Надо их… А ну, топайте за мной! Смотри-ка ты, и отражение есть, – то ли обрадовался, то ли огорчился Митрофан Ильич, когда, подойдя вместе с ними к зеркалу и посветив свечкой, увидел в нем не только свое отражение, но и Никиты и Риты.

Теперь, когда самое страшное осталось позади, Никита пытался вспомнить, где же он мог видеть Митрофана Ильича. До чего же он показался знакомым!

А-а, на экране смарта, когда он сделал первый групповой снимок! Митрофан Ильич был запечатлен в белой рубашке и темных брюках, причем запечатлен во время ходьбы – и лицо его было почти в профиль! Понятно почему Никита сразу не уловил сходства.

Между тем глаза привыкли к полумраку, и вот уже видна уходящая вверх лестница, двери по обеим сторонам прихожей – все это тоже было до боли знакомо!

– Давно этим занимаетесь? – грозно спросил Митрофан Ильич и ткнул указательным пальцем Никиту в лоб. Тот едва удержался на ногах.

– Ч-чем?

– Только не надо сказывать, что знать не знаешь, в чем дело!

– Да не зомби мы! То есть упыри по-вашему! Сами же убедились только что! – проворковала Рита, стараясь изобразить на своем лице одну из своих 17-ти очаровательных улыбок. Стоять в этих дурацких туфлях было невыносимо, а потому вместо очаровательной улыбки получился жуткий оскал. Дунька вздрогнула и перекрестилась. Рита отработанным движением повела плечиком.

– Ты мне здесь страшные рожи не строй! – рассердился Митрофан Ильич, смерив взглядом Риту с ног до головы. – И не пищи! Говори своим голосом! Не таких видали! Что за наряд? Ненашенский!

– Ой, вас не спросила, что мне носить, – теперь уже чуть ли не басом сказала Рита, согнув в колене одну ногу и вцепившись в Петькино плечо, чтобы удержать равновесие. – Вы думаете, что если вы в игре, то вам все можно?!

– О чем это она? – растерянно спросил Митрофан Ильич, взглянув вопросительно на Дуняшку. – Игра какая-то…

– Не знаю, батюшка… – Дуняшка переводила сердитый взгляд с Риты на Никиту и обратно.

Никита что было силы наступил на туфельку Риты. Чего это она себя так ведет?

– Ой-ой-ой! – закричала Семикотова. – Че творишь-то? Я и так еле стою – видишь, на одной ноге, а тут еще ты!

Внимание Митрофана Ильича опять переключилось на футболку Никиты.

– Рубаха странная. Впервые такую вижу. Как называется?

– Футболка.

– Футболка… Это что, в ней в футбол играть можно? – расхохотался Митрофан Ильич. Потом посветил свечой на джинсы. Попробовал на ощупь.

– И штаны тоже… хм… и покрой, и материя – не встречал я таких.

Рита громко хихикнула – вот ведь темнота!

– Это джинсы, – пояснил Никита, зыркнув в сторону Риты.

– И слова-то ненашенские… – отметил Митрофан Ильич и покачал головой. – Не слышал доселе. Да кто вы такие-то?

– Мирофанушка, в чем дело? – донесся сверху мелодичный женский голос. – Почему не спите? Кто это?

Потом донесся еще один, детский:

– Папенька, что случилось?

Никита поднял голову – вниз, по лестнице, спускались два неровных огонька.

– Настена, иди сюда скорей! – закричал Митрофан Ильич. – Тут такое творится! – И сразу же тон изменился: – Матренушка, тебе, пожалуй, не стоит спускаться.

– Ну как же! – ответил женский голос. – Интересно же взглянуть, что там такое. Шумно, спать не даете.

Голос у нее был негромкий, мелодичный, похожий на журчание ручейка.

– Ты только не волнуйся, Матренушка, не надо тебе волноваться! Врач запретил!

– Не торопитесь, Матрена Ивановна, – сказала Дунька.

Рита почувствовала аромат дорогих духов – примерно такие же привозила из Парижа мать.

– Все нормально, – сказала Матрена Ивановна, приближаясь к Митрофану Ильичу. – Только что ж в вестибюле-то стоять, пойдемте в большую гостиную, что ли…

– Идемте! – воскликнул Митрофан Ильич, давая знак, чтобы все следовали за ним.