Не давая жене отстраниться, резко вошел внутрь. Девочка оказалась теплой, слегка влажной и волнующе, невероятно тугой. Тело её вздрагивало и плакало навзрыд, сама же Белла только коротко крикнула и сжала зубы, когда напряженный член бастарда вспорол тонкую пленочку, наивно и простодушно прикрывающую вход внутрь.
- Моя, - прошипел лорд, с трудом двигаясь внутри - Моя... Терпи. Теперь уже я не смогу... остановиться. Ну покричи... Белла? Покричи... Легче будет...
В ответ на это она леди Патрелл задержала дыхание и, собрав руками шелк простыней, прикусила до крови нижнюю губу.
- Вредничаешь, - шептал бастард, стараясь двигаться медленнее и говорить, говорить, говорить с ней, хотя вот чесать языком сейчас совсем не хотелось - Себе вредишь. Зачем? Двинься мне навстречу. Попробуй...
Беллиора отвернулась, совсем захолодевшей кожей щеки и шеи приняв быстрые, будто краденые, горькие поцелуи. Прикосновения тяжелых рук обжигали бедра и бока, тело заливалось слезами и ликовало одновременно!
Внутри же вдруг стало пусто и холодно, как в лесной пещере или старом, брошенном хозяевами колодце.
Возникло ощущение, что лорд тугими толчками и горячими ласками выбил из жены всё, даже и то, что хотело и могло бы родиться...
Плоть алкала и жаждала заполненности, душа же протестовала изо всех сил! И теперь, крепко поспоря и чуть не перегрызя друг другу глотки, партнеры не разговаривали, а только надувшись, молчали.
Дьорн ещё несколько раз двинулся внутри и, сходя с ума от радости обладания, первенства и маревной, призрачной единственности, излился в строгую, розовую тесноту. Подведя руки под узенькую спину Беллы, уткнулся лбом в нежное место между плечом и бархатным, теплым подбородком. Перевёл дыхание, приходя в себя и понимая, что жена никак, ну совсем никак не отозвалась на его усилия. А ведь он сделал много... Даже и для себя самого - слишком много!
- Белла, - голос прозвучал глухо и фальшиво - Первый раз никому не нравится. Потом будет по другому.
Беллиора дернула плечом, будто желая стряхнуть досадную помеху, либо что - то противное, прилипшее к коже.
- Вы... закончили, геррн Патрелл? Я могу пройти в купальню и... привести себя в порядок?
Дьорн промолчал.
"Боги мои! - вдруг подумалось ей - И это об ЭТОМ написано столько стихов, песен и эссе?! И это об ЭТОМ грезят девочки в закрытых пансионах, хихикая и рассказывая друг другу выдуманные истории о друзьях детства и сюзеренах? Для ЭТОГО женщины тратят кучу денег и времени на дорогие туалеты и краски? Боги... И ведь от этой мерзости получаются дети... Светлый Аргар, убереги меня от сей беды. Такого счастья мне точно не нужно!"
Глубоко закопавшись мыслями в то, что видимо, любовные игрища это удовольствие только для мужчин, Беллиора и не заметила, что муж уже давно покинул и смятое, оскверненное ложе, да и вообще спальню.
Пришла она в себя только от звука голоса служанки, молодой и краснощекой.
- Леди Патрелл! - неотесанно верескнула девка, сжимая в руках чистые простыни и грубые, льняные полотенца - Вы идите в купальню, а я покамест тут перестелю. Как угодно вам?
Находящаяся здесь банщица забрала у краснощекой полотенца.
- К себе - то не жми, дура! - рявкнула она - Светлой леди ими личико вытирать. Пойдемте, леди Патрелл, пойдемте с нами... Аккуратненько вставайте, вооот так...
В сопровождении банщицы и её глухонемой племянницы, Белла удалилась в купель.
И там, погрузившись с головой в ароматную пену, благодарно принимая осторожные прикосновения умелых, женских рук и влажных бархоток к коже и нежным, ноющим болью местам, сдерживая слезы, стала думать.
Решение пришло намного позже.
Уже под утро, когда намучившись полудремой и видениями, так и не заснувшая глубоко в чистой, пахнущей травами, духами и пустой (Слава Богам!) постели, геррна Патрелл окончательно стряхнула с себя сон.
Сквозь ещё смеженные веки она смотрела прямо перед собой, в пол, свесив с кровати голову.
Там, в круге слабого света, свернув крылья и тонкие лапки, лежала мертвая осенница.
Беллиора вздохнула и легла поудобнее, с неудовольствием отметив, что тело ломит так, как у древней старухи на погоду. К этому неудобству добавилась головная боль, нарастающая и упорная. Начавшись в виске ещё ночью, теперь усилившись, она каталась ежом внутри головы, поднимая дыбом волосы и вызывая тошноту в пересохшем горле.
- Отравить его и бежать отсюда, - прошептала девушка, скосив глаза на мертвое насекомое - А то буду, как ты... Бежать. Но сперва выдержать время... Терпение и подготовка! И... Мама?
Мертвая бабочка вдруг исчезла, растаяв дымом и рассыпавшись крошкой пепла.
Теперь на её месте стояла покойная баронесса Милинда Анкрейм, завернутая в серое, погребальное покрывало, отделанное серебром и крупным, речным жемчугом. Покрывало было длинным, край его, стелящийся по полу, запачкался высохшей землей. Глаза баронессы скрывала черная бархатная повязка. Серую кожу лица ломала недобрая усмешка. Кроме усмешки, в дыму и кружащемся пепле невозможно было ничего больше разглядеть. Левой рукой покойница прижимала к груди остатки каких - то цветов. Подняв худую правую руку, она прикоснулась длинным пальцем к своим крепко сжатым губам.
- Мама? - еще раз хрипнула Белла - Ты же умерла... Тебя похоронили! Я... помню. У меня очень болит голова, ма...
Беллиора приподнялась. Ей захотелось встать с кровати, подойти к матери и обнять её. Вместо этого девушка медленно, кулем оползла на пол, цепляясь за одеяло.
...Лорд Патрелл отворил дверь в спальню и тут же кинулся к постели.
Нельзя было оставлять её одну! Аристократка, она аристократка и есть. Белая кость. Нежная, как первый росток на жаре. Это простая девка, только что вышедшая замуж, после первой ночи с мужиком из постели прыг! - и за работу. Эта же... Бабочка!
Вот сейчас отбросит коньки и? Что тогда? Ведь они еще и месяца не женаты, неизвестно, как расценят такую скорую кончину молодой леди Патрелл Палата и Правитель... И что за вопросы - подозрения могут у них возникнуть!
Дьорн почувствовал себя дураком. Повел себя как последний идиот, твердя, что Бабочку надо бы поставить на место и выбить дурь из башки! Да ещё и сам себя успокаивал, что так лучше.
