— Вас отвезут домой, мисс, — заявил Стоун, протягивая мне белый носовой платок. — Выспитесь, завтра вы приступаете к работе.
Я же говорю, что показалось. Кто он, кто я… Платок я все же взяла, мстительно высморкалась в него и швырнув на стол, гордо удалилась из кабинета.
ГЛАВА 4
На чемоданах
— Вы будете работать в офисе, — мечтательно заявил Зори, поплевав на утюг.
Я угрюмо глянула на своего оптимистичного гоблина. Его жизнерадостная позиция достойна восхищения. Даже гуляя по кладбищу, он умудряется восхищаться качеством ковки и оттенками мрамора. Непробиваемое существо.
— Тебя не смущает, что работать я буду в офисе с теми, кто еще недавно называл твоих сородичей животными?
Зори задумался. Почесал себя за ухом, снова плюнул на утюг и серьезно изрек:
— Может они и правы, — а потом, снова просияв своей бесподобной улыбкой, выдал: — а у вас будет свой стол.
— Угу, — фыркнула я. — И стул… надеюсь, не электрический.
Зори в ответ на мой каламбур злобно припечатал утюгом еще одну складку на простыне и передал мне отутюженный элемент постельного гарнитура. Мой гоблин презирал прачечную, а потому наш балкон напоминал бригантину севшую на мель, весь в белом, уныло болтающемся тряпье.
Я покорно сложила простынь в аккуратную стопочку уже отглаженного белья. Попробовала бы я схалтурить и Зори принялся бы переглаживать все заново. Честно, я знаю менее болезненные способы получить нервный срыв, чем наблюдать припадок чистоплюйства у Зори. Лучше потерпеть и уйти расшвыривать вещи в своей комнате, где все еще сохранилась заповедная зона приятного моему сердцу беспорядка.
Я проспала половину дня, проснувшись от звона кастрюль и ворчания Зори. Гоблин сетовал, что неведомые гости наследили на ковре в гостиной и сбили ему весь график уборки. От гоблина я ничего скрывать не стала. Во- первых он едет со мной, во- вторых… во- вторых мне было так тошно, что поговорить хотелось хоть с кем-то. А тут Зори и пирог. Сегодня я наплевала на диету, осчастливив гоблина наличием у меня аппетита. Слопала все до крошки.
Сложив остаток белья, я оставила Зогра собирать необходимые в отлучке вещи, а сама заперлась в своей спальне. На столе так и осталась валяться стопка бумаг, врученная мне Стоуном на прощание. Подписка о неразглашении, анкета, договор… Я уселась за стол, сдвинув свою покрытую пылью печатную машинку. Все впустую, все мои мечты, все надежды летят в пропасть и всегда виной всему инквизиция и мой дар. В детстве я мечтала стать лекарем, помогать больным возвращаться к жизни, но мои мечты разбились о реальность, когда мне заявили, что носителя темной силы лечить людей не допустят.
А потом ко мне заявились дядьки в костюмах и увезли в холодные застенки одного из храмов инквизиции. Я как сейчас помню тот день, когда проснулась и поняла, что что-то во мне изменилось. Что-то незаметное, неуловимое, словно чья-то тень пряталась за спиной. Мир стал другим, серым и неинтересным, словно выцветшие страницы старой книги. А потом был первый сон, где я ощутила, как сила пульсирует вокруг меня, тысячи дверей манили заглянуть, прогуляться в миры, придуманные не мной.
Я проснулась в холодном поту и поняла, что весь мой мир рухнул. Я стала настоящим призрачным магом и теперь уже никогда не смогу жить так, как живут простые люди. Потом была боль от печати и равнодушная тетка, вписывающая мое имя в какой-то свиток. Были хмурые маги, проверившие меня на наличие силы и заявившие, что печать работает. А потом потянулись дни в одиночестве, когда я поняла, что ничего в моей жизни уже не наладится. Люди хотят видеть только то, что на поверхности. Что им до того, какая я? Что им мои взгляды и надежды, мечты, принципы? Есть клеймо «Тьма», есть печать и большее им не интересно. Две крохотные руны на коже, сделали меня чужой как для людей, так и для магов.
Хотя чему удивляться, если для своей семьи я стала чужой в день своего рождения. Все, что я знаю о себе- это то, что родилась я зимой и оказалась не нужна своей матери. Ну не бросают желанных детей замерзать на морозе. Не оставляют заботливые мамаши своих новорожденных дочерей на вокзале лежать среди чужих чемоданов. Ни записки, ни вещей. Ничего, что помогло бы узнать кто я. Да и узнавать особо не хочется. Зачем? Чтобы разочаровать живущих где-то родителей, что я выжила, а не испустила дух. Нет уж, раз я им не нужна, то и они мне тоже.
Хотя в детстве я часто представляла, что они ищут меня по миру. Что меня просто выкрала злая ведьма, и теперь, убитая горем родня рыдает и мечется в поисках своей кровиночки. Но детство прошло вместе с иллюзиями. Теперь я от них абсолютно свободна. Время лечит и не такое, теперь я свободнее отношусь к слову «дружба», «близость». Теперь это только слова. В моей жизни мало близких людей и я не держусь за них. Я уже давно поняла, что чем меньше привязываешься к кому-то, тем легче его отпустить. Так было не раз в моей жизни… увы, еще не раз мне придется испытать это вновь. Что же, судьбу не выбирают. Она сама выбирает нас и отыгрывает только ей известный сценарий. Зараза.
Послышался стук в двери (дверной звонок объявил бойкот еще с утра), пробудивший меня от неприятных воспоминаний. Я все так же сидела за столом, комкая в руке на половину заполненные бумаги. Опять мокрые щеки, опять в душе словно ведро помоев разлилось. Гадко, мерзко.
— Мисс… — ушастая голова Зори просунулась в приоткрытую дверь. — Вас там хотят в гостиной.
И удалился. Я сдавленно хрюкнула от смеха, в ответ на заявление гоблина. «Хрюк» вышел истеричным. Стало интересно, кто же так сильно и оригинально жаждет моей персоны прямо в гостиной. Когда я вышла из комнаты, в гостиной меня встретил чемодан. Да какой там чемодан, ЧЕМОДАНИЩЕ! Этот жуткий желтый монстр стоял посреди комнаты с торчащим из него чулком, словно показывал мне язык. Зори подобрал еще какую-то тряпку и принялся трамбовать вещи дальше. В прямом смысле трамбовать, оседлав чемодан, гоблин принялся скакать на нем, пытаясь застегнуть молнию.
— Вечер добрый, мисс, — не голос, блеяние.
Я моргнула и перевела взгляд на скромного паренька, поднявшегося из кресла. Не заметила его сразу, настолько он был неприметный, что на фоне ковра и чемодана совершенно потерялся. Итак, что тут у нас? Веснушки, рыжие вихры, канотье. Это сосредоточение робости переминалось с ноги на ногу и мяло в руках головной убор. Клетчатый пиджак и слегка «подстреленные» брюки только подчеркивали худобу и нескладность моего гостя.
— Я в Богов не верю и говорить об этом не хочу, — решительно заявила я, отбрасывая волосы с шеи и обнажая метку.
Подобный жест очень хорошо отпугивал религиозных фанатиков, шатавшихся по квартирам в поисках адептов. Правда, нашу с Зори квартиру все они хорошо знали и давно уже обходили этот дом по дуге. В ответ на мое предположение гость улыбнулся, украдкой разглядывая меня любопытным взглядом. Снизу вверх, от босых ног, по пестрому халату пока не уперся в мой вопросительный взгляд.
— Я Джаспер Квигли. По поручению мистера Стоуна, — краснея, заявили мне. — Приказано доставить вас на новую квартиру.
