- Я хотела у вас отпроситься, чтобы съездить в больницу в это время. Вы позволите? - с надеждой спрашиваю я, сминая уголки на листке с контактами спонсора и судьи.
- Что-то серьезное? - обеспокоенно уточняет начальник.
- Не со мной. В первую больницу, у меня там мама, - ответ получается слишком тихим, а голос сам собой срывается на последнем слове.
- Ты не поверишь, мне тоже нужно в эту больничку, - отвечает начальник. - Собирайся, Лия Яновицкая, поехали.
Не стала отпираться, раз Авдееву было по пути. Села на переднее сидение его машины и погрузилась в телефон, наслаждаясь какой-то приятной иностранной мелодией по радио. Не знаю о чем говорить с мужчиной и стоит ли вообще, поэтому открываю диалог с Ингой, так жаждущей моего внимания.
Инга: «Ты решила зажопить свою днюху?»
Я: «С чего ты взяла?»
«Не слышу объявления о месте
и времени тусовки, красотка!»
«Еще целая неделя, угомонись!
Уж тебя и Вову я точно позову, не переживай.»
«Как первый рабочий день?
Опоздала, нагрубила, не справилась?»
«А ты в меня веришь, подруга.
Все хорошо, еду с начальником в больницу к маме.»
«Когда это у нас стало обязательным
знакомить босса с родителями?»
«Нам просто по пути, дуреха!»
«Как Виктор? Ничего не писал?»
«Нет.»
«Пригласи его на днюху, напиши сама!»
Убираю телефон и с грустью смотрю на пролетающие мимо автомобили. И ведь правда, возможно, что мое приглашение на вечеринку послужит первым шагом. Вот только проводить эту вечеринку негде, не на что и не хочется совсем.
- А что с мамой? - вдруг прерывает тишину Авдеев, как бы невзначай задавая вопрос.
- У нее не так давно был сердечный приступ, она в очень тяжелом состоянии в больнице. На аппарате жизнеобеспечения...
- Значит, ты живешь с отцом?
- Да, - искренне надеюсь, что Станислав не спросит что-то про отца или его работу. Не станет уточнять, почему я еду одна. Не хочу рассказывать слезливых историй. - А вы к кому едете? - стало невыносимо интересно мне.
- К Рику, он лежит там в отделении хирургии вроде бы, весь поломанный, бедняга, - вздыхает Авдеев, заворачивая на парковку. - Номер мой запиши, если освободишься раньше — позвони.
Поднялась на нужный этаж, провела все необходимый стерильные процедуры, надела халат. Как-то слишком печально в этот раз смотрела на меня дежурная медсестра, пропуская в палату.
- Доктор скоро подойдет к вам, - коротко говорит милая женщина и оставляет меня наедине с самым родным и близким человеком.
Куча разных трубок, проводов, лампочек и каких-то показателей. Когда я в первый раз увидела маму в таком состоянии — мне стало до ужаса страшно, не могла смотреть на нее без слез, рыдала днями и ночами. Но со временем человек способен адаптироваться ко всему в его жизни, при этом надеясь на лучшее.
Рассказываю маме про работу, про Виктора, про своего начальника — все, что произошло со мной за эти пару дней. В ответ получаю лишь размеренное пиканье медицинского прибора.
- Добрый день, - заходит в палату пожилой доктор. - Лия, нам с вами нужно поговорить.
Сердце словно чувствует неладное, а по позвоночнику бежит холодок. Мы выходим в коридор, где доктор обрушивает на мою голову слишком тяжелую для принятия правду.
- Жизненные показатели вашей мамы стремительно падают, - словно обухом по голове, а перед глазами в миг все расплывается от нахлынувших слез. - В силу отсутствия должного финансирования и материальной части, мы не сможем больше ничего сделать.
- Чем ей можно помочь? - стараясь сдержать всхлип, спрашиваю я. Снова чувствую холодный страх, пожирающий душу изнутри.
- В наших условиях ничем, - грустно пожимает плечами врач. - Если бы вы смогли транспортировать ее в какую-то коммерческую клинику, а лучше всего — заграницу...
- Сколько это может стоить? - в ответ получаю страшную сумму. Тут даже продажей себя на органы не расплатиться. - Вы мне предлагаете сидеть и ждать, смотреть, как моя мама медленно умирает? Неужели нет никакого другого пути?!
- Простите, но мы и так делаем все возможное, - вздыхает врач.
Не помню, как выбралась на улицу. Задыхаюсь от бессилия, мне катастрофически не хватает воздуха. Трясущимися руками расстегиваю воротник блузки, безжалостно отрывая неподдающуюся пуговицу. Прислоняюсь к стене спиной, размазывая по щекам горькие слезы, а в голове лишь одна отчаянная мысль:
Как же так, Господи, за что, почему?!
9
СТАНИСЛАВ АВДЕЕВ
Я зарекался больше не работать с помощницами. Но тут в мой кабинет робко стучит маленькое чудо с разноцветными глазами и умоляет дать ей работу.
«Я могу даже уборщицей!» - жалостливо просит она, а мне хочется поскорее скрыться и уйти прочь, лишь бы не попасть под магию этих завораживающих глаз. Но уже слишком поздно.
«Дети дьявола» - так раньше говорили про людей с разными глазами, но тут дьяволом и не пахнет. Маленький хрупкий ангелочек с подрезанными жестокой жизнью крылышками.
Пока поднимаюсь на лифте на нужный этаж больницы, постоянно прокручиваю образ ассистентки в голове. Невероятная - одно слово, которым я могу описать всю Лию Яновицкую.
Эталон скромности, нежности и доброты. Неизбалованная и честная, что редкость в ее возрасте. Ох, как же не хочется, чтобы это сокровище досталось кому-то другому… Был бы помладше - приударил бы, забрал себе этот подарок судьбы.
Черт! Попахивает первой стадией одержимости!
А хороших девочек всегда тянет к плохим парням, таким как Виктор. Он чуть старше ее, красивый, гонщик, горячая кровь - все как любят девушки в этом возрасте.
Непроизвольно скривился, словно от зубной боли.
Это она еще меня лет в восемнадцать не видела. Чертом не просто так прозвали!
Я никогда не отличался сдержанностью в своих чувствах, если что-то или кто-то западал в душу, то это уже никак не выковырнуть и не стереть.
Зачем взял девчонку на работу?
Затем, что не хочу, чтобы она пошла к какому-нибудь другому озабоченному мужику, а она бы пошла. Вижу и чувствую, что в ее семье не все так гладко и очень нужны деньги. Так что, лучше уж у меня под боком на хорошей зарплате, чем у какого-нибудь придурка в постели за те же бабки. Мне так спокойнее и, объективно, приятнее.
Захожу в палату и вижу старого друга с перевязанными загипсованными ногами.
- Привет, Рик! - подбадривающе улыбаюсь я ему, хотя понимаю, что мое веселье для него послужит лишь дразнилкой.
