Маженвий, как оказалось, представлял собой почти такую же трудовую провинцию, как и Мурмий, родина моей жены, но, в отличие от Мурмия, здесь основное население составляли не углежоги и дровосеки, а пастухи, стригали и ткачи. Провинция была побогаче родины моей жены, потому что славилась своими непревзойдёнными шалями и тканями, местные купцы богатели бы на овечьей шерсти, как на дрожжах, не обкладывай государство этот промысел драконовскими налогами. Но даже при наличии таковых промысел не чах, а развивался, и купчины продолжали возить знаменитые шали во все концы страны.
Также Маженвий был знаменит тем, что именно здесь когда-то на поверхность вышли армии нынешнего императора, тогда ещё не обременённого короной, однако жаждущего её. Сперва местные обитатели решили, что это всего лишь одна из масштабных «агоний» «гармошки». Они и представить себе не могли, что старой династии и старой власти на тот момент оставалось существовать меньше месяца.
Оглядываясь на конников, охраняющих повозки со съестными припасами, я подумал вдруг, что, может быть, столь же неожиданные изменения ожидают империю и на этот раз. Кто может знать? Если не представляешь даже приблизительно, что происходит, легко готов вообразить буквально любую ерунду.
Впрочем, какая мне-то, чужаку, печаль? Что один император, что другой — была б возможность спокойно жить, другого и не надо. Кстати, начинало возникать ощущение, что местных обывателей этот вопрос тоже почти не интересует. Что бы там ни происходило на военном поприще — не их это дело. Можно почесать языками, посетовать на налоги, выросшие в связи с войной, но разговоров о том, чтоб вооружаться и стоять стеной на страже мира, никто не начинал. И — как я понял — представители воинского сословия и знать от простолюдинов: ремесленников, крестьян, торговцев и прочих людей переходных профессий — ничего такого и не ждали.
Вот что значит кастовое общество. Не входит в обязанности твоего круга оружие в руках держать — ты и не берёшь его, киваешь на воинов, живущих за счёт результатов твоего труда, и руками разводишь, мол, моё дело сторона, пахать да сеять, да в мастерской корпеть. Здесь была, несомненно, положительная сторона. Имелась и отрицательная, но как бы я ни оценивал чужой уклад — он таков, каков есть, и его можно только принять.
Близ «гармошки» в Маженвии встали лагерем на холме, до сих пор сохранившем в приличном состоянии значительные укрепления. Когда-то здесь строили крепость для защиты от лезущих демонов, но потом сочли это занятие бесперспективным и бестолковым — в обычное время охотники справлялись и так, а в годы серьёзных нашествий и «агоний» войска опирались на укрепления города Маженвий — центра области, именовавшейся так же.
Правда, восемнадцать лет назад ничто не помогло предыдущему правителю остановить армию нашествия на пороге своей страны.
— Ну, нам предстоит весёлое предприятие, — заметил один из бойцов отряда сопровождения, когда обоз остановился, и разожгли костры, чтоб накормить солдат и работников. Раскладывая перед огнём мокрый плащ, он разминал затёкшие плечи и заодно не прочь был поболтать. — Какая выгода с демонов? Ни добычи, ни пленников.
— Ну, это ты зря, — возразил другой боец, постарше. — На первом горизонте немало человекоподобных демониц. Они охотно дают человеческим мужчинам, и если настращать, неплохо работают по лагерю.
— И как, по-твоему, можно настращать демоницу? Они же совсем другие, чем человеческие женщины.
— Хлыст как аргумент неотразимо действует на любую бабу, хоть человеческую, хоть не очень.
— Говоришь, как знаток.
— Ну, так что ж? Я воевал и тогда, и после сталкивался с демоницами, — солдат не удержался, утёр губы и заодно взлохматил усы и бороду. — Эй, гладиатор! Что торчишь там один? Подсаживайся к костру, угощайся, — и потряс в воздухе обтянутой кожей походной баклажкой. Судя по всему, не пустой.
Я не заставил себя уговаривать, устроился на упёртой в землю толстой оглобле, хлебнул горячительного из баклажки, поблагодарил. На меня смотрели с любопытством, и очевидно было, что жаждут расспросить о необычном, узнать что-нибудь интересное, потому и пригласили к ним присоединиться. Я не противоречил, потому что сам был заинтересован в том же. У кого ещё можно узнать об обычном ходе военных действий в мире, где я провёл ещё так мало времени?
Над огнём живо водрузили котёл с водой, один из солдат, накинув свой плащ на край повозки и так соорудив навес, разложил на ящике мешочек с крупой, сушёное мясо, специи, коробку с солью. Покосился в налившееся темнотой, сеющее мелкий дождик небо — вечер здесь в мгновение ока захлопывал врата для небесного света, и ночь обрушивалась, словно волна песка. Я всё никак не мог к этому привыкнуть — белые ночи ещё вспоминались мне с нежностью, иногда снились, и это было мучительно.
— Подбрось побольше дров, — велел боец. — Когда с неба брызгает, слабый огонь живёт недолго. Зато сильному ничто не страшно.
— Ночью может припустить сильнее.
— Да плевать. Главное, чтоб еда успела сготовиться. Эй, не жалей сала! На таком холоде надо подкрепляться основательно.
«Холод?» — с недоумением подумал я и покосился наверх. Морось раздражала, выводила из себя, пропитывала одежду, холодила кожу, однако до настоящего холода было ещё очень далеко. Да к тому же у костра… Помимо всего меня грела мысль о смене одежды, уложенной в кожаную непромокаемую сумку. Возможно, в шатёр меня не пустят, но вполне реально будет переночевать под одной из повозок, поставленной на пригорке.
— Давай, гладиатор, наворачивай, — мне сунули в руку миску, полную каши. — Без соуса, конечно, но что уж поделаешь. Можешь винца плеснуть.
— И так сойдёт.
— Люблю неприхотливых… Слушай, правду о тебе говорят, что ты мастер драться со всякими демонами?
— Не сказал бы, что мастер. Но кое-какой опыт есть. По мелочи. Приходилось подвизаться охотником.
— Ого! — Народа у костра прибавилось. — Расскажи-ка!
Я кое-что рассказал, и под это повествование, где-то сглаженное, где-то чуть приукрашенное, каша была съедена до зёрнышка. Меня переспрашивали, уточняли, и стало ясно, что в среде профессиональных солдат о профессии охотников гуляет столько же легенд, сколько в родном для меня обществе — о профессии гладиатора. В любом случае мои откровения слушали с доверием, приговаривая: «Так вот оно как… Ну надо же… Чё — правда?!»
Затем настала и моя очередь.
Мне рассказали, что военные действия в «гармошке» ведутся периодически, и среди присутствующих есть опытные бойцы, сражавшиеся в коридорах и пещерах переходного горизонта в прежние годы. Там было тесно, темно, и демоны способны выкидывать такие финты, что ни одному нормальному человеку и в голову-то не придёт, но драться с ними можно. Хуже всего, что драки эти непредсказуемы, и выгоды с них никакой, кроме жалованья.
— Но тебе-то едва ли придётся драться в общих рядах, — ободрили меня. — Раз ты боец, выбранный госпожой Солор — она ж не занимается подбором рядовых — то она для тебя какое-то эдакое поручение придумает. Может, штаб охранять.
