«Горнилка», – решил Инвер при первом взгляде на Анагон в гостиной. Но после её рассказа он стал искать в ней черты девушки севера. Длинные пальцы, которыми удобно вышивать в долгие полярные ночи. Это раз. Густые темные брови и яркие черные глаза, поблескивающие из-под них, которые издалека видят рыбацкую лодку, возвращающуюся домой с уловом. Это два. Острые черты лица – нос, губы, скулы, как будто выточенные суровым северным ветром. Это три. Сильные, длинные руки, натренированные тасканием мешков с рыбой и крабами. Это четыре. Достаточно худая – работы много, а пропитания мало. Это пять. Безусловно, Анагон была северных кровей, но не жила у моря – волосы сохранили свой цвет, и не было морщин, неизменно появляющихся у людей, имеющим дело с ветрами и морозом. Лишь одна, но достаточно глубокая залегла на лбу девушки, да сетка маленьких морщинок в уголках рта добавляли ей возраста.
Луна, наконец, вышла из облаков, и ее света было достаточно, чтобы Инвер увидел ожоги на тыльной стороне ладоней Анагон.
– Это от того пожара? – спросил он и указал на руки девушки. По голосу было понятно, что его интересуют все подробности, но естественно он не смел сказать об этом напрямую. Но девушка все поняла.
– Мм? – она машинально дотронулась до некрасивых красных пятен заново затянувшейся кожи, будто пытаясь прикрыть их. – Да, от того пожара.
– Как всё случилось? Можешь рассказать мне, я не из болтливых, – мягко улыбнувшись, спросил легат. Улыбка вышла крайне неестественной, будто бы воину было больно это делать. Девушка заметила это и говорила дальше, тщательно подбирая слова, не желая рассказать ничего такого, о чем потом пришлось бы жалеть.
– Я заметила, что ты не особо разговорчив, – она усмехнулась. Инвер лишь моргнул несколько раз в ответ, ожидая рассказа. Девушка хмыкнула и, отведя от легата взгляд, начала свой рассказ. – Когда это случилось, мне было лет семь, но я до сих пор помню всё в подробностях. Я сидела у камина в нашей гостиной… – Анагон задумалась. «Почему ему это так интересно? Не думаю, что это праздное любопытство. Может, он что-то знает о пожаре и кто его устроил? Рассказывать ли ему? Впрочем, тут никакой тайны нет, сложно скрывать гибель целого поселения. А что до Динара… Если Инвер знает что-нибудь знает о пожаре, может, он знает и о Динаре? Расскажу». – Знаешь, у нас был очень красивый камин, с медведями и тиграми. Я сидела возле него и играла в куклы. На самом деле, я не особо любила игрушки. Мне больше нравилось мастерить что-то, или когда мне читали вслух, но брат что-то писал за столом, родители ушли на вече. Так что я была предоставлена сама себе. Так сидела я, ковырялась с куклами, слушала бормотанье брата – он имел привычку всегда проговаривать вслух то, что писал. Мне надоело его слушать, и я уснула. А потом резко проснулась… рядом как будто ревел огромный медведь и отовсюду слышались крики «Пожар! Пожар!»…
Она задрала голову и резко выдохнула. Непослушные слезы никак не хотели закатываться обратно, и девушка быстрым движением размазала их по щекам. «Тяжело… Даже спустя столько лет».
– Брат вынес меня на руках и сказал бежать на площадь. А потом побежал остальных спасать. Он подбежал к дому старосты, где проходило вече. Я видела, как он зашел внутрь… и как мгновенье спустя обвалилась крыша. Горела вся деревня одновременно, все дома вспыхнули, как спичечные коробки. Я сидела на площади и громко кричала, звала хоть кого-то. Огонь пожирал дома и людей, но будто не смел приблизиться ко мне. Вокруг всё полыхало, рушилось, а вокруг меня будто невидимая стена выросла, которая не пропускала пламя. Благодаря этому чуду я спаслась. Одна изо всей деревни.
Последнюю фразу она произнесла, глядя прямо в глаза Инверу страшным немигающим взглядом. Парень забегал глазами и немного отодвинулся.
– Мне… очень жаль, Ангора.
Девушка раздраженно цокнула языком.
– Анагон. Меня зовут Анагон.
Инвер страдальчески зажмурился и попытался выразить раскаяние.
– Прости. Я всегда плохо запоминаю имена.
– Но моё имя, будь добр, запомни правильно.
Она вдруг отряхнулась, как собака после купания, чем позабавила Инвера, но он поспешил спрятать улыбку. Анагон продолжила рассказ.
– А потом появился он… Эрмегард.
Инвер так и впился глазами в девушку. Та, как назло, замолчала.
На самом деле, она пыталась справиться с комом в горле, постоянно появлявшемся при воспоминании о Динаре.
– Прошууу тебя… Продолжай.
Девушка удивленно вскинула брови, удивляясь настойчивости легата, но, вздохнув, продолжила.
– Он нашел меня через пару после пожара. Не знаю, как я выживала это время. Он отнес меня в свою … в свой дом. Это была небольшая лачужка, темная и сырая. Я пыталась, как могла, придать ей сносный вид. Сажала цветы, чистила лужайку, вешала занавески – но он все срывал и убирал. Он не хотел, чтобы случайный прохожий понял, что тут кто-то живет. Эрмегард уходил на рассвете и возвращался с закатом. Он приносил еду, которую я экстренно училась готовить. Иногда даже что-то получалось. Как он сам говорил, для мальчишки я довольно неплохой повар.
– Для мальчишки? – недоуменно переспросил Инвер.
– Ага. У меня тогда волосы все сгорели, – усмехнулась Анагон.
Инвер посмотрел на её роскошную, темно-каштановую шевелюру, спускавшуюся почти до колен.
– И роста я была немаленького – для девочки семи лет. И он решил, что я парень. И имя-то мне дал, думая, что я мальчик. Анагон – это ведь мужское имя. Правда, он считал, что я очень страшненький парень. Динар, он-то был красавцем, каких поискать, – взгляд девушки затуманился.
– Так его звали Динар? – вскинулся, не сводивший глаз с девушки, Инвер.
– Ну да. Он, кстати, мне дал свое родовое имя, и стала я – Анагон Эрмегард. Это я о том, что можно получить родовое имя, не имея с Родом ничего общего.
– Да, теперь я понимаю… А как он выглядел?
– Я хотела начать рассказывать о его внешности, но ты меня перебил. Снова.
– Мм, где же мои манеры, – ухмыльнулся воин. – Прости, продолжай.
– Кхм, хорошо. Ну, он был высок, лет двадцати, когда я первый раз его видела. Сейчас ему уже к тридцати, наверное. Глаза серые, но знаешь такие холодные, почти как у тана. Я сначала даже боялась, когда он смотрел на меня, потом привыкла. А ещё у него были короткие серые волосы, постоянно торчащие во все стороны.
– Седые?
– Нет, седые волосы блестят, а эти наоборот, были тусклыми и грязными.
Анагон снова вздохнула.
Художник: World Green Mood / Кустоманы
– А потом он ушел. Пару месяцев назад.
– Кууда ууушел?
– Он не сказал. Он никогда не говорил, куда уходит. Однажды я спросила. Он замялся, а потом ушел… и не вернулся. Сначала я ждала его дома, затем начала бродить по окрестностям, надеясь найти и вернуть. Тогда-то меня и поймали галифаксы.
