Поэтому отворачиваюсь от широкоплечего шатена и продолжаю разглядывать дирижабль, благо он тоже может похвастаться красивой формой, габаритами и завитками украшений на борту.
– Хм, – выдаёт шатен.
Не реагирую, как и подобает леди. Если он чужак, перед которым надо притворяться, я веду себя правильно.
Отец, наконец, замечает его и быстро подходит. Взгляд жёсткий до мороза по коже.
– Капитан Лэв, мы отправляемся немедленно. – Отец подаёт мне локоть.
– Печать пограничного пропуска есть?
– Конечно. Среди вещей.
Только после этого капитан направляется к дирижаблю, а я склоняюсь к отцу:
– Что за печать?
– Мы будем пересекать границу, печать позволит пройти сквозь защитные чары.
– Зачем мы так торопились до закрытия дорог, если всё равно летим?
– Мы не успели, поэтому летим. И к самому месту поедем наземным транспортом: дирижабли слишком привлекают внимание.
– А как-нибудь быстрее нельзя? Телепортироваться там, например…
– Редкий маг может перенести кого-то ещё. Ты должна научиться волшебству и переносить себя сама.
– И как скоро я научусь? – Интересуюсь я, и отец смотрит на меня с подозрением. – Путешествовать в карете мне не понравилось, а на дирижаблях нельзя.
– Увы, нескоро. Сначала нужно хорошо освоить магию.
Какая жалость! Я-то надеялась быстренько научиться или прихватить какой-нибудь артефакт для путешествий и сбежать.
Под руку с отцом поднимаюсь по трапу в тесный коридор, подсвеченный магическими шариками. Странно видеть внутри летающего аппарата обои. Рёбра жёсткости, выступающие из потолка, оставляют надежду на то, что в случае столкновения с землёй гондола в лепёшку не разобьётся. Дополнительными рёбрами жёсткости служат дверные косяки и двери: по две с каждого бока и по одной в концах коридорчика.
Отец практически заталкивает меня в самую близкую к носу левую каюту. Она маленькая, с маленьким иллюминатором, не оставляющим надежды на побег через него, узкой койкой и сундуком, под и в которых не спрячешься, чтобы побег изобразить.
Возвращается отец через минуту, нажимает выпуклость в стене – это зажигает сферу под потолком – и бросает на койку пособие по этикету:
– Чтобы к утру всё знала.
Выйдя, запирает дверь. Мне всё меньше и меньше нравится его общество. Хотя, с другой стороны, если родной отец так со мной обращается, чего ждать от чужаков?
Кстати, о чужаках. Задёрнув шторку на иллюминаторе и прислонившись спиной к двери, наконец вытаскиваю из-за пояса платья записку Эрмила Хаста.
«Витория, в ближайшие дни вы узнаете много существ, некоторые будут с вами добры, другие грубы, третьи пожелают войти в доверие и использовать вас в своих целях. Мне лично будет безмерно жаль, если такая юная прелестная леди сгорит в пламени чужих амбиций. Я не последний человек в империи и Ордене, и если только пожелаете, с радостью стану вашим наставником и опекуном».
При живом-то отце, ну-ну.
«Когда овладеете магией, сможете позвать меня через эту печать, достаточно коснуться её пальцем и влить немного энергии, она сообщит мне ваше местоположение».
Так вот зачем нужен рисуночек, смахивающий на пентаграммы вызова демонов из ужастиков и компьютерных игр.
«Я настолько очарован вами, что готов защищать ваши интересы.
С надеждой на скорую встречу,
Э.Х.»
За идиотку он меня, что ли, держит? Очарован он, будто я не в состоянии понять, что записку он накатал до того, как успел меня увидеть и очароваться.
Но она подтверждает предостережение, что всякие подозрительные личности будут пытаться войти ко мне в доверие и использовать. Как пытается он.
Ладно, буду считать это поводом повысить самооценку. И ещё большим поводом держать ухо востро. А записку на всякий случай приберегу.
Замок за моей спиной щёлкает. Скрутив листочек, всовываю его за пояс и приземляюсь на койку. Дрогнувшей рукой распахиваю книгу одновременно с тем, как открывается дверь.
Капитан Лэв с улыбкой сердцееда проскальзывает в каютку и показывает бутылку:
– Выпьем за знакомство?
Судя по тому, что написано в книге, которой я прикрываюсь, мне надо стоически игнорировать дерзкие предложения.
– А мы никуда не врежемся? – глухо интересуюсь я.
– У этой птички магический двигатель, до границы идём по ориентиру защитной печати, так что можно спать спокойно. – Лэв окидывает меня намекающим взглядом и понижает голос: – Или не спать. На каютах звукоизоляция, твой соглядатай ничего не узнает.
Да, сейчас, два раза.
– Выйди, – отвечаю я. – Твоё предложение неприемлемо для леди.
– Но ты и не леди. – Лэв пробегает пальцами по этикетке. – А вино у меня с магическим ингредиентом: ни похмелья, ни перегара.
– Почему ты решил, что я не леди? Вроде, при встрече я правильно отреагировала на твою дерзость.
– Лицо тебя выдало: ни страха, ни презрения. Тебя не смутила и не изумила моя дерзость.
– Значит, нужно либо больше пугливости, либо больше высокомерия?
– А лучше и того и другого. – Лэв плюхается на койку и засовывает под неё руку.
Щёлкнув, звякнув, вытаскивает пару бокалов.
– Я не буду пить, – качаю головой, – и тебе лучше уйти.
– Почему? – Он пожимает плечами и зубами выдёргивает едва утопленную пробку. Наливает вино. – Торчать в кабинке до ужаса скучно. Не хочешь погреть меня, хоть беседой развлеки. Ты сама-то откуда? Как с Орденом связалась? Куда путь держишь?
Поданный мне бокал переставляю на столик. Прищурившись, оглядываю капитана Лэва. Вопросы у него такие… то ли и впрямь поболтать хочет, то ли он агент местных спецслужб. Усмехнувшись, капитан опорожняет сразу полбокала и ждёт ответа.
– Если так любопытно – спроси моего отца.
– Отец? – капитан вздёргивает брови. – Любопытно.
Может, зря я это сказала? Лэв отпивает вина и доливает в бокал из бутылки.
– Лучше расскажи, – закрываю пособие, изображая готовность к разговору, – как ты стал капитаном дирижабля и попал в Орден?
Порой о мире лучше всего рассказывает судьба населяющих его людей.
– Жениться хотел, но содержать семью было не на что, вот и подвязался к знакомому контрабандой заниматься. Когда нас повязали, человек из Ордена меня отмазал, с тех пор выгода от контрабанды резко возросла.
Если за работу на Орден он получает много денег, значит, с Орденом что-то сильно противозаконно.
