Дженни больше интересовал «лендровер» — но эта мечта была неосуществима по множеству причин. Деймиен пытался уговорить меня приобрести мотоцикл, который, конечно же, будет водить он, когда ему стукнет восемнадцать, то есть через четыре года. Предложение было настолько абсурдным, что его даже не стоило обсуждать.
Маленький Алекс, Эли, был согласен на любую машину, но только если она будет красная или ярко-синяя. Умница, его идея вполне может быть отправной, если, конечно, исключить яркий цвет.
Итак, мы приехали в офис дилера, специализирующегося на «мерседесах», — в Арлингтон, штат Виргиния, совсем недалеко от нашего дома. Дженни и Деймиен тут же уставились на серебристый открытый кабриолет «CLK-500», а мы с Эли стали осваивать вместительное переднее сиденье модели «R-350». Мне хотелось купить настоящий семейный автомобиль — безопасный, красивый, который впоследствии можно продать за хорошую цену. «Интеллект и положительные эмоции!» — как обещает реклама.
— Эта мне нравится, — сказал Эли. — Она синяя. И красивая. То, что нам нужно.
— У тебя отличный вкус, приятель. В машине шесть посадочных мест, и каких! Погляди только на этот прозрачный люк в крыше! Здоровенный, футов пять, не меньше.
— Здорово! — подтвердил Эли.
— Вытяни ноги. Смотри, сколько там места. Вот это автомобиль!
Менеджер салона Лори Бергер все время ходила рядом, но не слишком наседала. Мне это нравилось. Господи, благослови «мерседес».
— У вас есть еще вопросы? — спросила она. — Хотите еще что-нибудь выяснить?
— Нет, Лори. Тут все просто: как только сядешь в такую машину, сразу хочется ее купить.
— Что ж, тем лучше для меня, упрощает мою задачу. У нас есть еще одна, аспидно-черная. Обивка салона — темно-серая. Модель «R-350», ее еще называют «кроссовером», доктор Кросс. Это универсальный спортивный внедорожник.
— И объединяет в себе самое лучшее из обеих моделей, — дополнил я и улыбнулся.
Тут заверещал мой пейджер, и я застонал. Видимо, достаточно громко, потому что все оглянулись на меня.
Нет, только не в субботу! И не тогда, когда я выбираю машину. И когда сижу в великолепном «мерседесе».
— Ой-ей-ей! — Эли широко раскрыл глаза. — Это ж папин пейджер! — крикнул он на весь салон, обращаясь к Деймиену и Дженни. — Папин пейджер звонит!
— Ты мне прямо в ухо орешь. Ты мерзкий, избалованный крикун! — сказал я и поцеловал его в макушку. Я это делаю пять-шесть раз на день.
Он захихикал и шлепнул меня по руке. Он прекрасно понимает мои шутки. Ничего удивительного, что мы всегда находим общий язык.
Вот только сообщение, пришедшее на пейджер, наверняка ничего общего с шуточками не имеет. Номер я узнал тут же и понял, что хорошего он мне не сулит.
Нед Маони из группы по освобождению заложников. Может, он приглашает меня на барбекю с танцами в Квонтико? Нет, видимо, барбекю тут не пахнет.
Я позвонил Неду по мобильнику:
— Это Алекс Кросс. Получил твой вызов. Почему я его получил?
Нед сразу перешел к делу:
— Алекс, ты знаешь Кентукки-авеню? Рядом с Пятнадцатой и Саут-Ист?
— Конечно, знаю. Это недалеко от моего дома. Но я сейчас в Арлингтоне. С детьми. Мы тут пытаемся купить новую семейную машину. Тебе известно такое слово — семейная, а, Нед?
— Встречай меня там, между Кентукки и Пятнадцатой. Мне нужна твоя помощь, твое знание местности. По телефону больше ничего говорить не хочу. — Нед сообщил мне еще кое-какие подробности, но не все. Интересно почему? О чем он умолчал?
— Это что, срочно? Я же тут с детьми, Нед!
— Очень жаль. Мы с группой будем там минут через десять-пятнадцать, максимум. Шутки в сторону, там сущий ад!
Ну конечно. Зачем иначе привлекать Группу по освобождению заложников ФБР к операции за пределами Вашингтона? И звонить мне в субботу?
— Что стряслось? — спросил Эли.
— Меня приглашают на барбекю, — ответил я. — И я буду основным блюдом, которое зажарят на решетке, малыш.
Глава 20
Я пообещал Лори Бергер, что скоро вернусь, чтобы забрать «кроссовер». Потом отвез детей домой, и они всю дорогу вели себя тихо, хоть и были недовольны. Так же, как и я. Я тащился позади «универсала» с надписью на заднем бампере: «Сначала Ирак, потом Франция». В последнее время я вижу такие фразочки по всему Вашингтону.
Я очень нервничал. Мне ведь надо было думать о будущем моей семьи. Они ведь просто дети. А я — их папаша. И сейчас я брошу их и отправлюсь на работу. Они еще не понимали, что я должен зарабатывать на жизнь и что мне надо решать серьезные задачи. Что же там происходит, на углу Кентукки и Пятнадцатой? И почему это должно было случиться именно сегодня!
— Спасибо за хорошую субботу, папочка, — сказала Дженни, вылезая из машины. — Отлично провели время, правда. Будет потом о чем вспоминать.
Ее надменный, саркастический тон удержал меня от извинений.
— Увидимся попозже, ребята, — сказал я. Потом добавил: — Я вас люблю.
— Ага, папочка, попозже. Скажем, через недельку, если нам повезет, — продолжала Дженни. И отдала мне честь — раздраженным, недовольным жестом. Словно острый нож вонзился мне в сердце.
— Извини, — сказал я. — Мне очень жаль, ребята.
Потом я поехал к Кентукки-авеню, где должен был встретиться с Недом Маони и его командой и выяснить, что за чрезвычайная ситуация там возникла.
Я даже не смог подъехать к перекрестку Кентукки и Пятнадцатой. Полиция округа Колумбия блокировала улицы за десяток кварталов от места происшествия. Дело, кажется, было серьезное.
Я вышел из машины и пошел пешком.
— Что тут случилось? Вы что-нибудь слышали? — спросил я у зеваки, болтавшегося поблизости. Я узнал его — этот парень работал кассиром в местной булочной, я там иногда покупал пирожные для ребят.
— День легавых нынче, — ответил он. — Везде одни копы. Сам погляди, парень!
Я вспомнил, что он не знает, что раньше я был детективом в отделе по расследованию убийств, а теперь служу в ФБР. Я кивнул в ответ. Нет, все же трудно привыкнуть к такому вот недовольству и злобе по отношению к полиции, хотя иной раз они и оправданны. «Легавые», «копы» — как нас только ни называют, а мы ведь головы под пули подставляем. Многие и представления не имеют, что это за работа. Мы, конечно, далеки от идеала, но работенка-то у нас опасная!
«Попробуй-ка сам вылезти под пули, булочник!» — хотелось мне сказать этому парнишке, но я не стал связываться. Просто пошел дальше, снова проглотив обиду.
И очень разозлился. Предъявил служебный значок, чтобы меня пропустили внутрь оцепления. Я все еще не знал, что здесь произошло, успел только услышать, что каких-то неизвестных заложников затащили в какую-то подпольную лабораторию, где изготовляли и расфасовывали наркотики. На первый взгляд, все не так уж страшно. Тогда в чем тут загвоздка? Видимо, что-то здесь не так.
