В поликлинике, как всегда, было шумно и нервно: длинные очереди напоминали о магазинах советских времен, в которые внезапно завезли дефицит. Такие же выкрики: «Вы здесь не стояли!», «Я только на секунду отошел! Женщина, подтвердите, что я занимал за вами!» и так далее. Может, лет через десять реформа изменит патовую ситуацию в первичном звене медпомощи, но пока особых сдвигов к лучшему Тая не наблюдала. Из четырех кабинетов терапевтов на втором этаже привычно работал только один.
Проталкиваясь сквозь народ и ощущая себя участницей массового митинга, Тая наблюдала, как молодой парень пытается доказать, что ему только медкомиссию закрыть, что это минутное дело и что тех, кто проходит медкомиссию, следует пропускать через одного. Толпа пенсионеров, застолбивших место в очереди к терапевту с шести утра, отвечала ему дружно и нецензурно.
Тая приостановилась, сочувствующе посмотрела на парня и сказала:
— Не советую лезть к терапевту без очереди. Эти милые старички далеко не так безобидны, как кажется на первый взгляд. И обратите внимание, что их много и они вооружены клюками и тяжелыми сумками.
— Да мне на минутку! — взвыл парень.
— Это вы сейчас думаете, что на минутку. И поверьте на слово, очередь у травматолога движется еще медленнее.
Парень ошарашено глянул на нее, плюнул и ушел искать главврача, чтобы написать жалобу на очередь, а Тая пошагала дальше в правое крыло.
Она нашла своего наставника в кабинете склонившимся над микроскопом. Ее появлению Широков нехорошо обрадовался и мигом свалил на нее кучу не разобранной документации, велев начисто и подробно переписать сделанные им краткие заключения и разложить их по соответствующим папкам. Вопреки устоявшемуся среди людей мнению, половина работы патологоанатома состоит в исследовании операционного материала еще при жизни того, у кого взят этот материал. Еще сорок процентов всей работы — труды с документацией в бумажном и электронном формате, и только десять процентов общего рабочего времени занимает работа с собственными «пациентами», обосновавшимися в последней инстанции больницы.
На обеденном перерыве, наскоро перекусив в столовой на первом этаже, Тая вышла на крыльцо служебного входа подышать свежим воздухом и погреться в лучах июньского солнышка.
На крыльце столпилось несколько коллег Таи из персонала больницы, несколько сотрудников поликлиники, курящих и не курящих, перебрасывающихся последними новостями и травящих байки о своей работе. На небольшой колченогой скамейке у входа сидел лаборант из расположенного рядом наркологического диспансера и рассказывал, как этим утром приключился у него на дежурстве курьезный случай:
— Полицейские задержали одного молодого парня за нарушение всех возможных правил дорожного движения, были уверены, что он пьян, а тот дыхнул в трубочку — ничего. А поведение неадекватное, зрачки расширены, ну ясно, что под наркотой, раз паров алкоголя нет. Привезли ко мне на освидетельствование, говорят: «Толян, ищи, этого гада давно приструнить надо, не в первый раз попадается, нам крепкие доказательства нужны, чтоб на этот раз не отвертелся, голубчик!»
Ну, вы знаете, в каких стесненных условиях нам приходится работать, у меня как обычно по утрам очередь из водителей, проходящих предрейсовый медосмотр: все спешат на смену, частников уже пассажиры ждут, так я задержанному первым делом стаканчик вручил, в туалет наш общий отправил. Полицейские проверили, что в мужских кабинках других посетителей нет, в коридоре подежурили, анализа дождались. Как вернулись, я исследование провел — чисто, так твою мать! Знакомый полицейский не поверил. «Быть того не может, — говорит, — ищи в его анализе всё, что можешь найти!» Не поверите, что я в итоге у того парня нашел!
— Что? — нетерпеливо подались вперед слушатели.
— Беременность!
— У парня?!!
— А я про что! Так и ахнул: «Наркоманов и пьяных мужиков я перевидал много, а вот беременного парня впервые в жизни вижу!» Так и вскрылось, что он у общих раковин в туалете с какой-то бабой, дурой сердобольной, договорился, что та ему с анализом поможет. Повторный анализ он сдавал под пристальным, злым присмотром всех троих полицейских, что его ко мне привезли, и тут уж целый букет всяческой химии обнаружился.
Собравшийся народ посмеялся. Тая воспользовалась случаем, чтобы напомнить о сборе денег на приближающийся юбилей Широкова и ее конвертик пополнился еще парой тысяч рублей.
— Это сколько вашему корифею стукнуть должно? — спросил сотрудник поликлиники.
— Семьдесят, — дружно ответили врачи и медсестры больницы.
— Немало. Если на пенсию уйдет, трудно тебе, Тая, одной придется. А что с твоей мечтой — ординатурой по хирургии?
— Готовы скинуться мне на учебу? — вскинула брови Тая. — А раз не готовы, то и спрашивать нечего. Счастливо оставаться, пора мне на рабочее место возвращаться.
— Тебе-то чего спешить? Твои «пациенты» в очереди не бузят, никуда не торопятся и главврачу на твою задержку не нажалуются, — привычно хохотнули ей вослед коллеги.
Дмитрий Иванович в прозекторской заговорил о том же:
— Подумай о специализации, Тая, еще разок хорошенько подумай! Чего ты в живых не видела, а? Лучше работать с неживыми пациентами, чем с живыми. Неживые — спокойный народ. Лежат себе да лежат. Они не капризничают, не стонут от боли, претензии по малейшему поводу не строчат. Тебе не страшно будет живых-то оперировать?
— С непривычки может и страшно будет первое время — могу бурно на шевеление тела отреагировать, — улыбнулась Тая.
— Шутница, — хмыкнул Широков. — Посмотрела архивные фото, что я тебе скинул? Что скажешь?
— Раны нанесены снизу вверх тонким плоским предметом с закругленным острием, — сосредоточенно ответила Тая и постаралась максимально точно описать характер ранений.
Дмитрий Иванович учил ее не только работе простого патологоанатома — он мечтал, чтобы внучка друга пошла по его стопам и стала бы известным судмедэкспертом, способным разглядеть под увеличительным стеклом самые мелкие улики преступлений. По этой причине они не раз изучали различные виды ранений по сохранившимся у Широкова копиям материалов старых уголовных дел, и пожилой наставник требовал у ученицы делать заключения, а потом подробно разбирал ее ошибки и недосмотры.
— В больнице все одно и то же, все разрезы сделаны скальпелем хирурга, а вот в Бюро со всякими загадками сталкиваться приходилось, ты себе даже не представляешь, какие самые неожиданные предметы люди порой используют как подручные орудия для убийства, — с ностальгией произнес Широков. — Я тебе скину парочку фотографий и мое заключение по результатам вскрытия, подумай на досуге, что бы это могло быть.
— Сегодня с досугом не сложится — главврач всех вечером собирает, будет вещать о том, как космические корабли бороздят Большой Театр и как нам, простым врачам, следует тянуться вверх и расти над собой в соответствии с новыми директивами правительства и в рамках реализации национальных проектов, — напомнила Тая.
