— Да потому что это дети, Игорь. Наши с тобой дети. У них проблемы, у них школа, они болеют, они в нас нуждаются. А мы с тобой работаем, мы встречаемся утром за завтраком и вечером, если ты к ужину приезжаешь! И я не должна тебе говорить, что у Антона двойка по геометрии, а Эльке нужны новые зимние сапоги? Не должна? А кому же мне это говорить? Маме твоей?
— Вот маму не трогай! Она, между прочим, для них всё делает. И сейчас они у неё! За это можно ей "спасибо" сказать!
— Обязательно скажу! Пока ты по бабам шатаешься, она раз в неделю внуков к себе забирает, чтобы тебя разгрузить! Обязательно скажу ей "спасибо"! И прикрывает ещё тебя! Она ведь в курсе, я правильно понимаю?
Игорь от злости рукой рубанул, даже не отмахнулся, а на самом деле рубанул, воздух даже свистнул, а потом рывком с верхней полки шкафа потянул на себя спортивную сумку. Ему на голову свалилось что-то, он рыкнул, сбросил всё на пол, но сумку достал и на кровать её бросил. Принялся засовывать в неё свои вещи, всё подряд, что под руку попадалось. Доставал из шкафа прямо охапками и в сумку совал, утрамбовывал, но это скорее от злости, кулаком их приминал. А Марина стояла всего в паре шагов, смотрела на него, но до сих пор не верила, что он уходит. Они просто ссорятся. Ссорятся, и ей, как всегда, нужно первой сделать шаг к примирению. При чём здесь гордость? Самое важное, перестать ругаться, попытаться договориться, у них ведь семья, дети, по-другому нельзя.
Она осторожно приблизилась и руку Игорю на плечо положила, почувствовала, как он сразу напрягся. Но уже через мгновение дело своё продолжил, на неё не посмотрел. А Марина разглядывала его спину, плечи, курчавый затылок. Всё такое знакомое, родное, и её. Её, чёрт возьми! Она когда-то отдала себя этому человеку, а он теперь от неё отказывается. Разве такое может быть? В её жизни, такой стабильной и продуманной на годы вперёд, такой беды случиться не могло. У неё хороший муж. Она всегда в это верила.
Прижалась щекой к его спине.
— Игорь. Игорюш, ну что ты делаешь? Не злись так. Я же тебя люблю. Я… — Губу закусила, стараясь слёзы сдержать. — Я всегда тебя любила. И сейчас люблю, даже сильнее. Помнишь, как встречала тебя на вокзале, когда ты из армии пришёл? Я плакала всё время, а ты смеялся. А потом… потом свадьба, и я туфлю потеряла. И ты меня на руках нёс, от самого ресторана. И Антон… Мы ведь так его ждали, и не зря, он так на тебя похож. А ты говоришь, что мне не нужен. Да я живу для тебя, и для детей… Как же не нужен? У нас же семья.
Он выпрямился, правда, не резко, но Марине всё равно пришлось отступить на шаг.
— Я детей не бросаю. Просто мы с тобой расстаёмся.
— Расстаёмся? — Эхом повторила за ним Марина.
Игорь помедлил, потом сказал:
— Разводимся.
— Нет.
— Да, Марин. Прости.
— Нет! — И рот себе рукой зажала.
Она мешала ему собирать вещи, и Игорь за плечи Марину взял и на кровать усадил. А она только заплаканные глаза на него снизу таращила, а потом вцепилась в него, когда он молнию на сумке застегнул.
— Марина, отпусти меня.
К его боку прижалась и головой отчаянно замотала.
— Не делай этого. Игорь, пожалуйста, я не смогу… Я без тебя не смогу!
Она слезами заливалась, а он её руки разжать пытался. И даже прикрикнул:
— Отпусти!
Пальцы она разжала, Игорь отступил, пошёл к двери, даже не обернулся, а Марина на постель навзничь упала, лицом в покрывало уткнулась и зарыдала, а может и завыла. Даже не слышала, как дверь входная за мужем, теперь уже, наверное, бывшим закрылась. А ведь она не просто так захлопнулась, с этим звуком закончилась её семья, любовь, стабильность. Всё будущее было перечёркнуто.
В какой-то момент поняла, что у неё больше нет слёз. Белый потолок над головой разглядывала, потом рискнула руку поднять, она была тяжёлая, словно, свинцом налилась, до щеки дотронулась и поняла, что та сухая, только неприятно горячая. Сколько времени прошло, сколько она лежит на кровати, сказать не могла. Помнила, что в период забытья в голову приходила мысль, что сознание от горя потеряла, но потом решила, что раз об этом думает, значит в сознании, просто странное оцепенение напало. Рыдания, уже больше похожие на икоту, время от времени прорывались, но истерика уже закончилась. Наверное, это хорошо. На кровати лежала, раскинув руки в стороны, пальцы плед терзали, а воспалённые глаза неприятно пощипывало. А ещё внутри словно железный остов, а она лишь оболочка, от которой никакого толка. Только кожа живая, остальное всё умерло, в тот момент, когда Игорь ушёл из её жизни. У неё больше нет семьи. Единственная мысль, которая отказывалась покидать её сознание.
Она теперь одна за всё отвечает.
А она ненавидит за всё отвечать. Всю жизнь боялась остаться одна, без помощи и поддержки, и вот самые ужасные страхи превращаются в реальность. Она одна, и дети на ней. И никого, кто согласится ей помочь. Кроме мужа и свекрови и не было никого, только мама, которой тоже уже нет. Господи, как же страшно.
Больше нет семьи. И никому не интересно, как она гордилась своим мужем, лелеяла их семейное счастье и покой, какие планы на будущее строила. Не с кем больше этими планами делиться. Да и планов нет.
Весь день она просидела в квартире в одиночестве. Не подходила к телефону, не открыла дверь Томе, только из спальни на кухню перебралась, сидела на маленьком диванчике и пустым взглядом в окно смотрела. Увидела на подоконнике пачку сигарет и зажигалку Игоря, долго крутила её в руках, а потом сигарету достала и закурила. И закашлялась сразу, её передёрнуло от сигаретного дыма, но себя переборола и сделала ещё одну затяжку. Пусть её даже вырвет, пусть, но может это в чувство приведёт. Хоть какие-то эмоции помимо боли и нестерпимого, но бессмысленного жжения в груди.
К тому моменту, когда Виталий Александрович, задушевный товарищ её свекрови, привёз детей, Марина всё-таки заставила себя встряхнуться, хоть немного. Душ приняла, стояла долго под прохладными струями, крепко зажмурившись, потом в спальне прибралась, дрожащими руками расправляя на двуспальной кровати покрывало. И плакать уже не думала, только дышала тяжело, неровно и всё время казалось, что вот-вот задохнётся и упадёт замертво. Хотя, почти такой себя и чувствовала — мёртвой. Сил не было, руки дрожали, ноги, как ватные, и каждое движение давалось неимоверным усилием воли. Только напоминала себе, что дети вернутся, и она должна быть мамой, их привычной мамой, которая ужином накормит, по голове погладит и сказку прочитает. Хотя, на сказку её сегодня, наверное, не хватит.
— Всё в порядке? — поинтересовался Виталий Александрович, вроде бы из вежливости, но Марина видела в его глазах пытливость и любопытство. Он, наверняка, был в курсе происходящего, и Нина Владимировна его проинструктировала, прежде чем сюда отправить. Выяснить всё, что может. Вот главная задача.
Кивнула, но и красные от слёз глаза не прятала. Ей стыдиться нечего.
