Но сейчас эльф шел по ночному городу людей, городу, живущему своей привычной и столь мнимо мирной жизнью. Здесь не было ни вражеских армий, ни лютых морозов, ни отравленных стрел, и все же в душе у эльфийского лорда застыло ощущение притаившейся рядом опасности, много раз спасавшее его на войне. Да, от людей он не ждал ничего хорошего. Возможно, среди них и есть настоящие воины (Мертингер вспомнил рыцаря, спасенного им в Гортене), и у некоторых из них даже присутствует некое подобие чести, но это скорее исключение из правила, причем чересчур редкое исключение. Варвары, они и есть варвары. Нет, Мертингер не относил себя к тем немногим из своих сородичей, кто считает эльфийский народ единственно достойным жить под небесами, напротив, он всегда считал, что каждого, в ком есть хоть крупица разума, следует судить по его делам, неважно, кто он, человек, эльф или подгорный гном. Сам он отказывал в этом праве лишь оркам, но этих животных вряд ли можно было считать разумными существами, в отличие от людей. И все же глазам эльфа на землях Ронстрада предстали лишь страх слабых и торжество зла, коварства и подлости сильных. Все то, чему он стал свидетелем за неполных двенадцать дней пути, все виденное им слишком разочаровывало в людях. Все его попытки разглядеть в них хоть что-то хорошее разбились, будто сброшенные с высокой башни, когда эти мерзавцы посмели нанести ему жестокую боль, убив верного друга. Мертингер даже представить себе не мог, как это можно – убить коня, убить просто так, не из корысти или на войне, а лишь из одной только ненависти к его хозяину.
– Не слишком удачное начало, правда? – Надоедливый мальчишка упорно не желал отставать. – Возможно, в другом месте больше повезет.
Эльф остановился, зло посмотрев на паренька.
Оборванец невольно отпрянул, бросив взгляд на угрожающе выступающий из-под плаща эфес меча, когда иссеченное шрамами лицо эльфийского лорда с ледяными глазами повернулось к нему.
– Пощадите... – Парень испуганно попятился и, споткнувшись, растянулся на земле. В его памяти все еще стояли те стремительные хладнокровные выпады черного клинка, бьющая фонтаном кровь, отсеченные головы и конечности – все то, чему он только что стал невольным свидетелем.
Но Мертингер не собирался убивать своего незадачливого проводника. Он вообще никогда не убивал просто так, в отличие от людей. Вместо этого эльф сунул руку в карман, вытащил золотую монету и бросил ее на землю, рядом с испуганным мальчишкой. Монета тихо звякнула, ударившись о камень. После он повернулся и пошел дальше, не оглядываясь.
– Нет! Милорд, подождите, пожалуйста! – Паренек резво подобрал монету, спрятал ее за пазуху и, убедившись, что страшный меч не покинул ножен, опять побежал догонять эльфа, уже свернувшего в какой-то узкий переулок. – Милорд, не оставляйте бедного Жакри! Райфен убьет меня, если найдет!
– Крысеныша вроде тебя? – Эльф остановился, размышляя. – Зачем им тебя убивать?
– Да они коню вашему горло перерезали! Думаете, меня пожалеют?
Слова парня звучали правдиво, слишком правдиво, но Мертингер чувствовал, что это далеко не вся правда. И все же...
– Хорошо, можешь идти со мной. Покажешь, где здесь приличный постоялый двор. Мне надоел этот город.
Жакри радостно закивал и зашагал вперед, указывая дорогу. Очередной путь от одного фонаря к другому...
А немного погодя следом бесшумно трусил Черный Лис. Умный зверек корил себя на чем свет стоит и не мог понять, что только что произошло. Все вышло совсем не так, как он задумал. Не стоило подсовывать Мертингеру мальчишку, чтобы тот привел его в нужное место. Он-то наивно полагал, что эльф быстрее найдет то, что ищет, если ему немного помочь. Неужели он ошибся? И как такое возможно? Все случилось оттого, что он забыл: судьба не прощает игр с собой, и он, Черный Лис, только что во всей красе увидел ее злобный оскал. Смерть дыхнула на него из трактира «Кинжал и монета». Все вывернулось наизнанку. Что ж, пусть дальше все идет своим чередом, он не будет вмешиваться до тех пор, пока не будет уверен, что его действия не вызовут ненужных последствий...
Утешившись этой мыслью, Черный Лис проследил, куда вошли Мертингер и его провожатый, и отправился на покой. Даже он не мог знать, что все будет лишь хуже и засеянные им «полезные обстоятельства» обернутся лишь новыми кровью, горем и болью.
9 августа 652 года. Примерно за месяц до описываемых событий. ТириахадОни все лежали. Лежали на холодном мраморном полу, застывшими взглядами уставившись прямо над собой. Разбросанные, точно выпавшие из корзины шута куклы-марионетки, они валялись кто где, распростертые и неподвижные. У каждого в плече торчала длинная тонкая спица, выпущенная из арбалета.
Небо в проломах потолка походило на тяжелое белокаменное надгробие и грозило в любое мгновение рухнуть вниз всей своей необъятной мощью.
Кончики пальцев левой руки немного подергивались, и Логнир Арвест ощущал нечто мокрое и горячее под ними. Все тело будто было отлито из воска – возможности осознанно двинуть хотя бы одним мускулом не представлялось никакой. Он не знал, чтó с его спутниками, живы ли они или уже истекли кровью. Лишь Гарра. Она лежала где-то совсем близко. Орчиха тяжело дышала, с болезненным присвистыванием, но с каждым мгновением все тише и тише. Хрип, издаваемый ее легкими, походил на звук, который издают продырявленные кузнечные мехи, нагнетаемые с очередным разом все слабее.
Меж ними кто-то ходил, осматривая неподвижные тела. Подчас боковым зрением Логнир во враз налившемся бурым туманом воздухе мог уловить смутное движение в стороне.
В какой-то миг и над ним нависла фигура незнакомца. Это был человек в длинном черном плаще и высокой шляпе с длинным алым пером, прикрепленным вычурной серебряной застежкой к тулье. Повязка скрывала половину его лица, отчего можно было различить лишь глаза, равнодушные и столь же холодные, как и мрамор под спиной. Сеньор Прево... Черный Пес Каземат, командир тайной королевской стражи Ронстрада, носил маску и алое перо на черной шляпе – это все знали... Но это совершенно точно был не он.
Склонившись к самому лицу Логнира, незнакомец стал оглядывать его столь пристально, что перестал моргать и будто бы даже затаил дыхание. Он навис так низко, что распростертому человеку показалось: вот-вот, и его съедят, еще миг, и обладатель алого пера сдернет повязку, под которой окажутся огромные клыки, или паучьи жвала, или, как у особо жутких чудовищ, присоска, которая втягивает в себя плоть жертвы, отрывая от нее куски кожи вместе с мясом и костями. Бывший королевский сотник ощущал себя блюдом на обеденном столе. Ловкие и быстрые пальцы в черных бархатных перчатках начали ощупывать все тело Логнира, и ему казалось, будто два огромных паука ползают по нему. Хотелось их стряхнуть, вскочить, придавить сапогом, но он не мог. Яд разлился по всему телу, превратив кровь в свинец, а тело – в неживой камень. Обыск завершился – несколько кинжалов, скрытых лезвий и клинков исчезли из отведенных им мест в складках плаща, рубахи, из-за голенищ сапог. Но, судя по всему, незнакомец искал вовсе не спрятанное оружие.
