Одно только выражение 'Саша, я вернулась' разыгрывало такой эпизод возращения приблудной попугайчихи перед моими отекшими глазами, что проще было еще месяц прожить в этом дурдоме, чем объясняться перед ним и естественно перед его мамой, что я побывала в мире ином. Лучшее, на что я нарвусь после такого, так обеспечат меня уверенным усилительным пинком в местный интернат для душевнобольных. О семье можно точно забыть, поскольку врать я не умею, а недоговаривать не получится.
Что ж, поностальгировать мне естественно никто не дал. В размышления ворвался звук льющейся воды и поющего мужского голоса. Так как аналога местного радио и телевизора здесь не наблюдалось, а для ранних визитов было еще слишком рановато, то я сделала вывод, что у меня непрошенный гость.
Меня прям прошибло насквозь, когда я угадала, кто ко мне пожаловал. Да как он посмел! Видимо закрытые окна и дверь все-таки для него не являются ощутимым препятствием. Пока я пыхтела как ежик от злости в засаде, с меня невежливо сдернули покрывало. Друг на друга уставились два перекошенных как от лимона лица.
— Гарпия, — прожевал он сквозь зубы, разглядывая на свету внимательно мое тело.
— Что?! — я открыла рот от несправедливого наезда. Кому приятно услышать, как его с утра обзывают. — На себя посмотри, рептилия крылатая.
Амар, все еще кривясь, приподнял бровь: — Да к тому же и хамка.
Да я… да я… я громко пыжилась, пытаясь бросить ему что-нибудь отвратительное в ответ. Но, к сожалению, весь настрой убил его внешний полураздетый вид. Влажные капельки заманчиво медленно стекали по его потрясающему телу, просачиваясь в полотенце, обернутое вокруг бедер. Я тихо сдулась, пристально уперев взор на темную полоску волос, уходящую под ту же ткань. Глаза как нарочно не хотели отлипать, еще немного и я бы выдала себя с потрохами. Осознание медным тазом накрыло и принесло мне ясность, что я возбуждена.
— На что ты смотришь, гарпия? — издевательски выморозил он. Мля, у меня точно какая-то ненормально-извращенная тяга к этому хаму.
— На отсутствие кубиков на животе, — ляпнула я, чуть выше приподнимая ошалелые лупенки. А что, я почти правду сказала: обычный такой плоский животик с милым пупочком посередине, который очень сильно захотелось облизать. Черт, черт, о чем я думаю, соберись тряпка!
— Нет, змея все-таки, — добавил он, проводя внезапно пальцами по моей коже. Прострелило так, что я подорвалась, соскакивая с постели и поджимая отсутствующий хвост. Только залетев в ванную комнату и под струями воды, я разглядела мерцающие исчезающие чешуйки на руках. Уууу, теперь до меня дошло, что к моей натуре никто претензий не имел, а ссылались на внешность внутренней сущности. Хотя, я от себя ожидала намного большего, например, проявления радужного грациозного крылатого пегаса или феникса. Словом, нечто возвышенное, а не норкоползающее. Может Амар ошибся?
В этот день и всю последующую неделю, как ни странно ко мне больше никто не подкатывал и на единственном ом-занятии не донимал. Просто очешуеть, что в немного измененной комнате никто не приставал. Амар залетал всегда на веранду, удирая сразу в смежную комнату и не удостаивая меня вниманием. Сеньор Лоренцо раскрывал через чакры наши тайны, неизменно давая советы, а Андриан куда-то пропал. При его упоминании все странно пожимали плечами, вроде как так надо и все идет своим чередом. Моя сущность больше не шалила и не высовывалась частично наружу. Видимо, только когда я находилась под сильными эмоциями, только тогда она просвечивалась сквозь кожу.
Вскоре тунеядство в какой-то степени стало угнетать меня. Работы здесь нет, готовка не в счет, а вот уборка и стирка производилась неведомыми домовыми. Кроме того, никакой магии в этом мире не имелось, лишь были оборотни, необычные существа и артефакты, подзаряжаемые энергией в определенном месте. Так что колдовать или научиться магичить видно не судьба. На вопрос рассказать о структуре этого мира, все дружно отмахнулись от меня лапами. Отговаривались, что женщинам не пристало запудривать маленькую головку. Тем более, я, скорее всего, вернусь назад и мне сотрут память. Вот же тухлые гиппогрифики, у меня все больше возникало вопросов, на которых не было ответов. Наконец, не выдержав, я первой постучалась и зашла в комнату притихшего наставника, назначенного для меня непонятно для чего. Хотя бы попробую у него получить недостающие ответы. Однако так и замерла с порога. Походу меня вообще не ждали или не услышали специально стука. Я узрела взбудораживающую сознание картину.
Темные небрежно распущенные волосы обрамляли напрягшее лицо. Нижняя губа прикушена в нетерпении, а на лбу замерла капелька пота между складками бровей. Сильные руки властно захватили жезл, мягко сминая и потирая его в нетерпении. Он гордо стоял перед хозяином, возлежащим на фоне белоснежной кровати. Можно было бы смутиться как девственница и убежать, пылая от стыда, а можно по-тихому любоваться черными кучеряшками и таким же смуглым, как и его обладатель, образцом порочности. Вертикально вытянутый вверх зрачок гипнотизировал меня из-под опущенных век. Я сглотнула, чуть поддаваясь назад и мечтая незаметно скрыться из личного пространства хозяина.
Тихий вибрирующий рык предупреждающее остановил, оттесняя меня в сторону как личность. Моя сущность в ответ довольно зарокотала. Мне удалось замереть, удерживая себя от того, чтобы не броситься вперед и искушено не накинуться на заманчивый призыв. Но и выйти из комнаты не удавалось так же, как и отвернуться от бесплатного горячего кадра. Не хватало еще со стороны оператора с камерой и режиссера, комментирующего и направляющего наши действия.
Режиссер (Р.): — Давай детка, помоги ему выпустить пар. Подойди и возьми инициативу на себя. Посмотри, как он тебя заждался.
Я фыркаю, но не приближаюсь. Лишь только выступившие мурашки показывают, что я не равнодушна к этому показу.
Р.: — Крупным планом наведи на его кончик. Смотри, у него выступила капелька предсемени. Как ты думаешь, КТО оказывает на него такое влияние? Не строй из себя недотрогу — ты всегда хотела попробовать позицию сверху, бери инициативу на себя.
Соски заныли и налились тяжестью, внизу живота загорелось драконьим пламенем, а я аки честная девица будоражу голодным взглядом, шаркая сверху вниз. Как будто в моих руках сосредоточие его власти, а он лишь временно позволяет управлять им.
Р.: — Давай детка, сними с себя эти шмотки. Расставь ножки и поласкай себя. Пусть он видит, как ты истекаешь влагой, как она переполняет тебя.
Да уж. Не хватало для полного счастья засунуть руку в трусы. Хотя сущность возрадовалась этой мысли и потянула пальцы расстегивать первую верхнюю пуговицу на коротком приталенном халатике. В общем-то на этом моя смелость или дурость закончилась.
Оператор молча выключает камеру и выходит из помещения. Режиссер тяжко вздыхает, что основное запечатлели, а остальное смонтируют или добавят сцены чуть позже, после того как наш герой приведет себя в порядок. Амар вытирает влажным полотенцем оставленные следы, а режиссер оставляет нас, шепча мне на ухо, что можно доснять недостающий момент моим самоублажением.
