— Много судьбе до тебя дела!
Макс молча вздохнул. Конечно, судьбе до него дела нет. Поэтому он и стремился сам управляться с собственной жизнью. И принимать решения — тоже.
А Джул… Что ж, она никогда не изменит мнения о Карателях. К сожалению, девушка была одной из тех, кто считал, что времена насилия давно прошли, и даже войны следует вести гуманно. Возможно, она и права. Но Макс знал, что всю жизнь мечтал о битвах и опасностях, а не о парадах и смотрах.
Однажды в библиотеке училища он взял книгу, в которой пересказывались древние скандинавские мифы. Особенно ему запомнился один, в котором говорилось, что воины, принявшие смерть с мечом в руке, попадают в удивительное место под названием Вальхалла, где проводят дни в битвах, а вечером павшие оживают и пируют вместе с победителями, обсуждая красоту нанесённых ударов. Разумеется, Макс не поверил в этот красивый миф для мужчин. Он не был наивным парнем. Мечтателем — возможно, но не простаком. Но он оценил замысел тех, кто создал сказку о Вальхалле. Как и древних скандинавов, его влекла война. Битва ради битвы — вот, что будоражило Макса. Он понимал, что в схватке есть нечто большее, чем насилие, смерть и жестокость. Однажды после длительного размышления он определил для себя это «нечто» как эстетику. Макс хотел обрести в войне красоту. И тем сильнее ему хотелось принять участие в сражении, что в сердце время от времени заползал червь сомнения: что, если битва — это просто страх и смерть, ужасающее небытие, после которого тебя не будет?! Он боялся, что так и окажется, но тем больше стремился к войне, желая на собственном опыте убедиться, что в ней есть красота, проступавшая на страницах книг. В фильмах. В музыке.
Джул направилась к платформе, на которой высились бетонные блоки, ожидавшие доставки к месту монтажа — видимо, решила передохнуть. Макс последовал за ней, постепенно сбавляя скорость.
Когда они опустились на платформу, крылья автоматически сложились и исчезли в ранцах. Джул подняла тонированное стекло шлема, и Макс с удивлением увидел на её щеках слёзы. Он тоже открыл лицо.
— Что случилось?! — спросил парень, хотя подозревал, что знает ответ.
Джул порывисто подошла к нему, снимая шлем.
— Я люблю тебя! — сказала она.
Они смотрели друг другу в глаза. Не ища в них ответа или истины. Они знали и то, и другое. Просто не могли оторваться. И не хотели.
— Мы всё равно расстанемся, — выговорил, наконец, Макс.
— Я знаю. И не собираюсь уговаривать тебя провести остаток жизни вместе. Это не моё так же, как не твоё.
Макс отстегнул и снял шлем. Теперь он стоял напротив Джул, держа его перед собой в руках, и смотрел, как в тонированном стекле отражаются габаритные огни платформы.
— Я тоже люблю тебя, — сказал он.
Это было искреннее признание, которое он произносил не впервые. Не просто ответ на слова девушки. Макс хотел, чтобы она знала это, чтобы помнила. Хотя бы первое время.
Джул всхлипнула и отбросила с лица волосы. Они взметнулись, словно чёрная паутина.
— Полетели? — спросила она.
Макс кивнул и надел шлем.
Они сорвались с платформы, и за их спинами расправились крылья: у него — синие, у неё — красные. Две фигурки заскользили над металлоконструкциями, выписывая волнистые траектории, кружа друг вокруг друга, словно насекомые, совершающие брачный танец.
***
Последнюю ночь перед выпуском Макс провел с Джул. По распределению она улетала на Сантьяго-Хаб-12 — никому не нужную станцию, единственное назначение которой состояло в том, чтобы обозначить принадлежность одного из спутников Сатурна Федерации. Там ей предстояло пилотировать небольшой патрульный катер, охранявший станцию.
Макса же, как он и мечтал, отправляли на Уран сражаться с повстанцами, поднявшими очередную серию мятежей.
Под утро, открыв глаза, парень увидел, что Джул рядом нет. В комнате было прохладно из-за распахнутой балконной двери, в проёме которой колыхались тонкие белые занавески. Он вылез из-под одеяла и босиком прошёл по керамическому полу.
Джул стояла на балконе, опершись ладонями об алюминиевые перила, и смотрела вдаль. Появления Макса она не заметила. Только когда он положил руку ей на плечо, слегка вздрогнула и потёрлась об неё щекой.
— У тебя мурашки, — сказал Макс. — Замёрзла?
— Через четыре часа мы расстанемся навсегда, — сказала негромко Джул, проигнорировав его вопрос.
Макс проследил за её взглядом. Девушка рассматривала многометровую стальную ферму, медленно проплывавшую мимо. На её переходах копошились одетые в блестящие комбинезоны люди. Время от времени у них под руками вспыхивали огоньки электросварки.
— Да, — нехотя согласился парень. — Пора одеваться.
Джул кивнула, и они, обнявшись, пошли в комнату.
Глава 8
Тряска закончилась. Это означало, что корабль миновал атмосферу и начал плавную посадку на поверхность Оберона.
Спутник Урана имел искусственно созданную атмосферу, немного более разреженную, чем на Земле. Здесь производилась добыча марганца, радия, меди, железа, кремния и, главное, урана, запасы которого таяли в Солнечной системе с катастрофической скоростью. Каждый день экспедиции исследовали космические тела в поисках энергоресурсов. Недра самой Земли давно истощились, так что уже, по крайней мере, в течение двух последних столетий приходилось доставлять полезные ископаемые с других планет.
Корабль выбросил сильную струю газов, чтобы смягчить посадку, и опустился на широкое горное плато, служившее космодромом. В иллюминаторы виднелось только облако раскалённой пыли, и, пока оно не осело, люк не открывали — иначе ядовитые испарения могли ворваться внутрь.
Пассажирам выдали скафандры — подобие облегчённой брони. На Обероне можно обходиться без дополнительного воздуха, но каждый десантник обязан носить шлем, снабжённый прибором ночного видения, теплопоисковиком, оптическим увеличителем, бортовым компьютером, сопряжённым с системами скафандра и тактическим центром штаба.
Макс надел на спину рюкзак с вещами и застегнул тяжёлый пояс с батареями, от которых питались система поддержания жизни, кондиционер, а также бластер в случае, если его собственные аккумуляторы разряжались.
Капитан Стивенс, командовавший взводом, построил десантников в колонну по двое, и они двинулись через космодром в сторону видневшегося неподалёку серебристо купола военно-стратегической базы. Впереди покачивалось знамя отряда — полосатое, чёрно-жёлтое. Такие же цвета были у Макса под скафандром — наколотая на плече две недели назад оса, эмблема Карателей.
Он заимел эту картинку за восемь часов до того, как их часть погрузили на транспортник и отправили с Земли на хабитат «Южный Крест», где располагался корпус Карателей. Сделать татуировку предложил Мясо. Так прозвали в училище курсанта по имени Нантэль Шабрали, здоровенного качка с поросячьим лицом, на выпускном экзамене по рукопашному бою получившего наибольшее число баллов. Они с Максом напились в баре, где отмечали вместе с остальными получение дипломов. Примерно после седьмой кружки пива Мясо, тоже получивший назначение в корпус Карателей, предложил Максу сделать наколку осы. После ещё двух кружек они отправились в ближайшую тату-студию.
