Через сорок минут из квартиры Березиных раздались страшныекрики.
На следующее утро на работе была зловещая тишина. Витькасидел в кабинете и по телефону договаривался с поставщиками об отсрочкеплатежей.
Крупная партия запчастей, покупаемая за наличку, от нас,естественно, уже уплыла. Я шепотом поведала Сереге и Наталье Ивановне о моихвчерашних приключениях, умолчав, разумеется, о Лериной перчатке, о паспорте и отом, что я видела Лериного мужа вчера вечером с огромной сумкой ужелезнодорожного переезда. Это все я хотела рассказать Витьке с глазу на глаз.Серега только головой покачал:
— Плакали наши денежки. А у тебя, Милка, будут большиенеприятности, Витька — та еще гнида.
Я вздохнула и согласилась, потом занялась своей текущейработой, пока Витька не вызвал меня в кабинет. Он был хмур, зол, но матомругаться перестал, запал прошел.
— Что думаешь делать?
— Витя, а ты звонил Лере домой, как там?
— Звони сама, этот козел со мной разговаривать нехочет, трубку вешает.
Я набрала номер, Лерин муж оказался дома, не работает он,что ли?
— Здравствуйте, это Мила с Лериной работы, у вас дляменя никаких новостей?
— Нет, Лера не появлялась, я с утра был в милиции,оставил заявление, но искать они пока не будут, времени мало прошло.
— А вы сами звонили в больницы, морги?
— Звонил. — Судя по тому, как неуверенно он этопроизнес, этот тип никуда не звонил. На этом я повесила трубку.
— Послушай, Витя, я хотела с тобой поговорить.
Но Витька смотрел на меня с ненавистью.
— Не о чем нам с тобой разговаривать. Вот найдешьденьги, тогда поговорим.
— Но где же я их найду?
— А мне какое дело? Я тебя для чего с ней посылал?Чтобы с денег глаз не спускала! Я тебе говорил — головой отвечаешь? И несомневайся, ответишь мне, за все ответишь.
Так у нас и не получилось никакого разговора. Я отдала емукассету с минусовыми файлами и ушла.
После работы меня уже ждал возле офиса мой бывший на машине.Увидев меня, он сказал, что решил сам заехать и взять письмо, потому что я егообязательно забуду. Это верно, у меня, конечно, все вылетело из головы. Борисподвез меня до дому, потом сказал, что поставит машину и поднимется. Яудивилась: с чего это он? Письмо Лешкино он взял, чего ему еще? Ну ладно,ссориться не хотелось, и я начала готовить ужин, сегодня продукты у меня были.
Борька явился на кухню, прочитал Лешкино письмо вслух, мыеще раз просмотрели фотографии. За полгода в Штатах в здоровом климате и прихорошем питании наш сын из чахлого заморыша превратился в высокого, загорелого,симпатичного парня с белозубой улыбкой. Он писал, что занимается бегом иплаванием; зная нашего сына, я верила в это с трудом, но его внешний виддоказывал, что Лешка не врет.
Мы поели, я вымыла посуду, но Борька и не делал попытокуходить.
— Тебе не пора? — наконец не выдержала я. Онвыглядел очень смущенным, топтался на месте и прятал глаза.
— Как ты себя чувствуешь? Колено как? Тебя не надоперебинтовать?
— Спасибо, я сама, — в моем голосе звучал ледянойхолод.
Он глубоко вздохнул и бросился на амбразуру.
— Послушай, Милка, дело в том, что моя… ну, в общем,она уехала в отпуск.
— На Канары? — ядовито поинтересовалась я.
— Нет, на Мальту.
— Ну-ну, и как там, на Мальте?
— Что? Да я не знаю, я не был. И на это время приехалатеща.
— Из Череповца? — я развеселилась. Борькина тещаиз Череповца — это что-то. Мне он, конечно, никогда не жаловался, но как-то явстретила Ирку, жену его приятеля, и она рассказала мне, что Борька со своейновой тещей на ножах, она его ненавидит, а он ее боится. Правда, эта тещапервого своего зятя тоже ненавидела, он и сбежал. Так и надо Борьке, моя матьотносилась к нему прекрасно, разумеется, до тех пор, пока мы не развелись. Тещаприехала пасти своего внука, и Борьке придется на это время слинять Из дома,иначе она его загрызет. Но я-то тут при чем?
— Ну и вот, я хотел было к матери на это времяпереехать, но к ней подруга приехала, а квартира-то у нее однокомнатная, ипотом, мне нужен компьютер для работы.
— Зачем это тебе компьютер, если ты в банкеработаешь? — спросила я, в душе уже понимая, к чему он клонит, ноотказываясь верить.
— Дело в том, что я теперь в банке не работаю.
— А где ты работаешь? — я уже начинала терятьтерпение.
— Да так, по разным местам заказы у меня, сейчас домаработаю.
— Тебя что, уволили?
— Нет, я сам ушел.
Я сильно удивилась: какой же дурак бросит работу в банке,там же так хорошо платят, но потом решила, что это не мое дело.
— И я хотел тебя попросить, — мямлилБорька, — нельзя ли мне пожить тут, в Лешкиной комнате, недолго? — Онпросительно посмотрел на меня.
Хотя в глубине души я и догадывалась, к чему он клонит, неполная же я дура, но все равно подскочила на диване, как детский раскидайчик,забыв про коленку.
— Ты что? Ты это серьезно? Ты хочешь, чтобы я пустилатебя сюда жить? В эту квартиру?
— Да, а что? — сказав самое главное, Борькауспокоился, понимая, что хуже, чем сейчас, ему уже не будет.
А у меня просто не было слов от такой наглости.
— Послушай, а тебе не приходит в голову, что у меняможет быть своя личная жизнь и ты мне в этой квартире абсолютно не нужен?
На самом деле на данный момент у меня не было никакой личнойжизни, но Борьке знать об этом не следовало.
— Ну, я думал, что сейчас…
Понятно! Он все про меня знает, и про то, что с тем моимприятелем мы расстались еще перед Новым годом. Неужели он за мной следит? Ярассвирепела.
— Ну что ты ко мне привязался? Что ты торчишь тутбесконечно, Лешки уже полгода нет, а ты все тут? Ну дашь ты мне когда-нибудьпожить спокойно? Тещу боишься? Значит, либо убей тещу, либо снимай квартиру!
— У меня сейчас, чтобы квартиру снимать, и денег нет.Милка, у меня неприятности…
— Да у кого их нет? — отмахнулась я. Он был прямоубит.
— Значит, не согласишься?
— Ни за что, — твердо ответила я. — Борис, тысам подумай, не дело это, что ты будешь бегать туда-сюда, от одной жены кдругой и обратно. Тебе самому-то не противно?
Он посмотрел на меня грустно, хотел что-то сказать, номахнул рукой и вышел в прихожую. И тут зазвонил телефон. Это был Витькинприятель Антон, тот самый, у кого я узнавала Лерин адрес.
