— Я родилась после того, как его объявили пропавшим без вести. Он даже не знает о моем существовании.
— Вот именно, — тон Родни стал более напористым. — Селина, вспомни старую пословицу: не будите спящего тигра.
— По-моему, она сюда не подходит. Что если он жив — мой отец, единственный человек, в котором я нуждалась всегда, всю жизнь, больше чем в ком бы то ни было?
Родни колебался, пытаясь понять, обидели его эти слова или разозлили.
— Ты рассуждаешь как ребенок.
— Представь себе монетку. У нее две стороны: орел и решка. Во мне тоже две стороны: Брюс и Доусон. Селина Доусон. Вот как меня по-настоящему зовут. Вот кто я на самом деле!
Она улыбнулась Родни и он, несмотря на свое душевное состояние, подумал, что никогда не видел у нее такой улыбки.
Он все еще держал в руках фотографию ее отца. Она взяла ее у него из рук и положила обратно в сумочку.
Селина застегнула сумочку и отложила ее в сторону.
— А сейчас, — сказала она, разглаживая перед юбки, как девочка, которая готовится забраться на табуретку и вслух прочесть гостям стихи, — давай-ка измерим полы!
3
Посадочная полоса аэропорта Барселоны в бледном свете раннего утра блестела глубокими лужами; здесь только что прогремела гроза, застигшая их самолет над Пиренеями. С гор дул легкий ветерок, от служащих аэропорта сильно пахло чесноком, а на скамьях в зале ожидания, кутаясь в плащи и куртки, дремали утомленные бесконечным ожиданием пассажиры с мешками под глазами и сизыми подбородками. Ночь выдалась тяжелая. Рейсы из Рима и Пальмы отменили. Рейс из Мадрида опаздывал.
Селина, которую все еще мутило после перелета, прошла через вращающиеся стеклянные двери и немного помедлила, решая, куда двинуться дальше. Ей надо было пересесть на самолет до Сан-Антонио, а для этого требовался новый посадочный талон. Селина подошла к стойке, где служащий с усталым лицом взвешивал какой-то багаж, и встала напротив, надеясь, что он обратит на нее внимание. Служащий поднял глаза, и она спросила:
— Вы говорите по-английски?
— Sí.
— У меня билет до Сан-Антонио.
Он равнодушно протянул руку за билетом, вырвал из него нужную страничку, оформил посадочный талон, вложил его в билет и передал ей.
— Большое спасибо. А во сколько вылет?
— В половине восьмого.
— А как же мой багаж?
— Его перегрузят на самолет до Сан-Антонио.
— А таможня?
— Таможня на Сан-Антонио.
— Понятно. Еще раз большое спасибо.
Селина изобразила на лице свою самую чарующую улыбку, но ответной реакции не последовало. Служащий отработал тяжелую ночную смену и не собирался делать над собой усилие, проявляя любезность.
Она отошла от стойки и присела на скамью. Все тело у нее ныло, но сонливости не было и в помине — сказывалось нервное напряжение. Самолет из Лондона вылетел в два часа ночи; весь полет она сидела, глядя в темноту и уговаривая себя решать проблемы по мере их поступления. Сначала Барселона. Потом Сан-Антонио. Таможня, паспорта. Такси. Нет ничего сложного в том, чтобы найти такси. А дальше Кала-Фуэрте. Городок наверняка небольшой. «Где тут живет англичанин Джордж Дайер?» — спросит она, и ей объяснят, как добраться до Каса Барко, а там она найдет его.
Гроза застала самолет над Пиренеями. Капитан сделал объявление для пассажиров, всех разбудили и попросили пристегнуть ремни. Самолет дрожал и подпрыгивал, карабкался вверх, потом проваливался вниз. Некоторых пассажиров тошнило. Селина, крепко сжав веки, сдерживала тошноту, правда, с большим трудом.
Когда они уже снижались над Барселоной, в самолет попала молния — искры заструились с кончиков крыльев как елочная мишура. Стоило им пробиться сквозь облака, как по корпусу ударил ливень. Посадку осложнял боковой ветер, по полосе бежали потоки дождя, и она вся блестела в свете прожекторов. Шасси коснулось асфальта, поднимая гигантские фонтаны воды, и когда самолет наконец остановился и заглушил моторы, по салону пронесся вздох облегчения.
Было очень странно прилететь куда-то, зная, что в аэропорту тебя никто не встречает. Обычно там стоял шофер в униформе, а у входа дожидалась большая комфортабельная машина. Или это могла быть Агнес, спешившая набросить на Селину теплый плед. Кто-то другой всегда занимался багажом, разбирался с необходимыми формальностями. Но сейчас она была сама по себе. Одна в Испании, Барселоне, в марте месяце, в шесть часов утра. Только она, Селина.
Когда стрелки часов подобрались к семи, она прошла в бар и заказала чашку кофе, расплатившись за нее несколькими песетами, которыми запаслась по настоянию предусмотрительного клерка из банка. Кофе, хотя и не очень вкусный, оказался достаточно горячим, и она сидела, отпивая из чашки и поглядывая на свое отражение в зеркале за стойкой бара. На ней было коричневое платье из джерси и легкое пальто цвета пшеницы, волосы Селина перехватила шелковым шарфом, который соскользнул вниз и лежал у нее на шее. Такой наряд миссис Брюс называла одеждой для поездок. У нее были свои четко определенные представления о такой одежде. Джерси не мнется, что очень удобно, пальто в поездке обязательно. Обувь должна быть изящной, но на устойчивом каблуке, потому что иногда приходится долго идти по продуваемому ветром полю аэропорта до самолета, сумка — достаточно большая, вместительная. Несмотря на неразбериху, царившую в голове, Селина по привычке соблюла все эти требования. К сожалению, это мало чем ей помогло. Вид у нее был растерзанный, утомленный. Она боялась летать, так что, даже нарядившись как опытная путешественница, все равно такой не стала и всю дорогу тряслась, представляя себе, как разобьется самолет или у нее украдут паспорт.
Самолет до Сан-Антонио оказался совсем маленьким — он выглядел хрупким, словно детская игрушка. «Только не это», — подумала Селина, шагая к нему по полю, над которым ветер носил крепкий запах керосина, а грязь из луж брызгала на ее туфли. Пассажиров было немного; они с мрачным видом карабкались по трапу, словно разделяя ее опасения. Пристегнув ремень, Селина получила от стюардессы приторную карамельку и начала рассасывать ее, словно та могла волшебным образом перебить отвратительную вонь, стоявшую в салоне. Вонь никуда не делась, но самолет, слава богу, не разбился.
Тем не менее погода все еще была плохая, и Сан-Антонио они увидели только при заходе на посадку. Сначала за окнами промелькнули облака, напоминавшие клубы серой шерсти. Потом дождь, а дальше, внезапно, поля, крыши домов, мельница, несколько сосен, кирпичного цвета земля — и все блестит под дождем. Аэропорт построили недавно, выровняв почву бульдозерами под посадочную полосу, и сейчас она превратилась в разливанное море рыжей грязи. Самолет остановился, и двое механиков вручную подкатили к люку трап. На них были желтые рабочие комбинезоны, до колен заляпанные глиной. Задерживаться в салоне никому не хотелось. Пассажиры сошли по трапу и осторожно, обходя лужи, двинулись к зданию аэропорта.
