И, что неудивительно, оба после моих слов промолчали, лишь Сайто-кун кивнул.
– Кано-сан ждет вас, – еле слышно прибавил он чуть позже, выглядывая за угол очередного переулка, ведущего из респектабельного района поместий средней городской знати к менее зажиточным домишкам, если не сказать и вовсе лачужкам.
Улицы здесь были узкими, стены каменных оград – кривыми и потрескавшимися. Бумажные овальные фонари висели реже и не зажжены. А ведь пора бы. По внутренним ощущениям в воздухе чуялось наступление вечерней прохлады, да и небосвод постепенно темнел.
Странное дело, но я была даже больше рада покинуть эту гнетущую атмосферу замка, чтобы словно узреть быт средневекового Киото или и вовсе некое подобие города-крепости Канадзаву, в который всегда мечтала попасть с экскурсией.
И даже тогда, когда мы вынуждены были войти во второсортный рёкан, ничуть не удивилась. Особенно, если учесть, что пахло внутри больше пылью и затхлостью, чем присущими этим заведениям скрупулёзной чистоты, порядка и… ароматов сакуры. По крайней мере, такими были гостиницы современной Японии. Здесь же пожелтевшая рисовая бумага в деревянных рамках и вовсе расходилась от центра разводами непонятно от каких жидкостей, разлитых на панелях, к тому же успевших выцвести. Еще более странным было то, что по пути к лестнице на второй этаж, минуя общую комнату с низеньким столиком-алтарем, мы никого не встретили. И даже не услышали.
– Здесь никто не живет, – пояснил всё тот же Сайто-кун, извинительно мне улыбаясь и пропуская вперед, идти первой. – Это заброшенный рёкан, принадлежал родителям Кано-сана.
Я же вновь невольно обернулась к закрытым створкам деревянного шкафчика – поминального алтаря. Но, увы, уперлась взглядом лишь в стену, так как успела к тому моменту пройти в плохо освещённый коридор с лестницей по форме напоминающей зигзаг.
Сам же хозяин сего помещения вышел к нам навстречу. И, прежде чем я ступила на предпоследнюю ступеньку, то увидела его, сидящего на коленях и преклонившего голову к самому полу.
– Госпожа, мы вас внизу подождем, – робко и еле слышно проронил Сайто-кун. И эти двое вновь заскрипели деревянными половицами лестницы.
– Я прошу у тебя прощения, – начал было свою речь Кано. А я предпочла все-таки присесть на последнюю ступеньку и обернуться к нему. Ведь чувствую, разговор предстоит не из легких.
– За что в этот раз? – не удержалась и уточнила, не услышав продолжения начатого, судя по всему, рассказа.
– За то, что заманил тебя сюда, – сознался он, не сказав ничего нового, однако тут же продолжил: – Но… к нападению Йокаев и к твоему обещанию стать Ами я не причастен!
– А вот в это верится с трудом, – произнесла со вздохом я, отчаянно борясь с внутренним желанием подойти и обнять одного подлого самурая.
– Прошу, поверь мне! – приподняв на меня свой полный ярости взгляд, он невольно напугал. – Ханигава-сан, это он решил всю вину возложить на меня! Но я…
Оказалось, лис злился на дайме. И все же.
– Да уж. А разве не ты меня привел в это странное место? – вырвалось у меня непроизвольно. Обычно я не перебиваю собеседников, однако сейчас… услышанная вопиющая ложь заставила внутренне скривиться и продолжить негодовать: – И разве не ты собрался меня отвести к прежней Ами, чтобы что-то там показать. Ведь не Ханигава-сан выбирал твой маршрут, нет?
В ответ на мои слова Кано лишь качнул головой, да нацепил на лицо скорбную мину, будто я его оклеветала. А ведь это мне, по сути, нужно обижаться. Но, увы, какое-то внутреннее извращенное любопытство заставило меня замолчать и слушать дальше.
Заметив перемены в моем поведении, Кано лишь горестно вздохнул и выдавил из себя:
– Я не хотел возводить тебя в сан Ами Менсу. Я лишь хотел попросить о помощи с лечением прежней жрицы, Тигусы, жены нашего дайме. Но Ханигава-сан решил поступить иначе. Он обманом заставил меня поверить, что от тебя ему нужна лишь помощь в лечении и ничего более.
– Так, подожди. То есть ты хочешь сказать, что прежнюю Ами-сан можно вылечить, и я стану не нужна в вашем этом мире?
– Да, я хотел просить тебя провести ритуал очищения, но Ханигава-сан захотел себе молодую жену. И после того, как увидел тебя спящую, заявил, что хочет провести процедуру передачи сана.
– И ты, естественно, согласился, так как не мог перечить своему дайме?
Сердце же мое замерло в груди от ожидания его ответа на, казалось бы, риторический вопрос. Но, увы, вопреки всему, мне было просто жизненно необходимо услышать отрицательный ответ.
– Нет! – воскликнул Кано, заставляя нелогичным слезам собраться в уголках моих глаз. Неужели лис прочел мои мысли?
– Я отказался, и даже более того, вызвался сам тебя охранять, чтобы этому помещать! Ханигава-сан же слишком быстро согласился с моим протестом, и сейчас я наконец понял, почему. Иногда раньше мне даже казалось, что он как-то причастен ко всем этим нападениям Йокаев. Но, увы, найти доказательства тому мне так и не удалось.
– А может быть, он просто воспользовался ситуацией? – уточнила я, вспоминая добродушного на вид мужчину.
Кано же вновь скривился, явно обиделся моему недоверию. Что до меня, то я не стала его переубеждать и доказывать свою правоту. Ведь я не отрицала его слова, а лишь высказывала другую точку зрения.
Однако для самурая вопрос доверия – вопрос чести, да? И, наверняка, именно поэтому он стал наводить меня на мысль, начав с ещё одной истории.
– Пару недель назад моя сестра, Тигуса еще была в полном здравии. А после её посещения, едва я вышел из приемных комнат, Ханигава-сан подозвал к себе и начал выспрашивать про молодую девочку. Ту, которая вылечила меня после нападения Йокаев десять лет назад.
– И ты ему рассказал?
– Тогда я не видел ничего странного в этом. А после разговора, через три дня сестре стало плохо. Вначале это были просто недомогания, и мы все подумали о… возможном рождении наследника. Но, увы, черные круги под её глазами вскоре превратились в иссиня-черную тьму, таящуюся в глубине её глаз. А сам дайме долгое время не звал на опознание одержимости даже Кусигаву. Мне пришлось сделать это самому, без его ведома.
Сделав небольшую паузу, Кано вновь заглянул в мои глаза и… не знаю, что он там нашел, но его рука тут же метнулась к моему лицу. Быстрым и точным движением он утер мои слезы, причем с обеих сторон, а после вновь склонился, как бы прося прощения:
– Я не хотел тебя расстраивать…
– Что было дальше? – я лишь отмахнулась, желая дослушать историю до конца.
– Едва монах переступил порог, как он выкрикнул – Ёма, развернулся и ушел.
И что бы это значило? Злой дух?
– В твою сестру вселился дух Ёма?
– Предполагаю, что так. – Его слова ничуть не обнадежили. И потому поспешила уточнить:
– Но ты же хотел, чтобы я помогла с лечением, значит, ты знаешь, как провести этот самый ритуал?
