«Что вы думаете о политике жесткой зкономии МВФ, недавнопринятой Россией?»
«МВФ? – искренне удивился он. – А что это такое?»
Я задал второй вопрос.
«Вас, как заметного российского банкира, не беспокоит, чтобанкиров часто убивают?»
«Почему меня это должно беспокоить? – спросилон. – Что тут необычного? На Западе банкиров убивают постоянно».
В декабре 1991 года одного из его партнеров по бизнесу,директора московского «Профбанка», Александра Петрова, убили у дверей егоквартиры. Но самоуверенность Сипачева, судя по всему, была беспредельной. Одинбританский бизнесмен рассказывал, как Сипачев подвез его на шестисотом«мерседесе» без номерных знаков. Вместо того чтобы ехать по проезжей части –оживленный Новый Арбат, – шофер погнал машину прямо по тротуару, разгоняяпешеходов и уличных торговцев.
Экспортные отрасли промышленности тоже были лакомым кускомдля организованной преступности. В 1993 директоров госпредприятий, гдепроходила приватизация – нефтеперерабатывающие комбинаты, алюминиевые заводы,компании по лесозаготовкам – отстреливали одного за другим. Один из наиболееуважаемых российских бизнесменов, Иван Кивелиди, крупный промышленник,занимавшийся химической продукцией, председатель «Росбизнесбанка», основатель«круглого стола Бизнес России», был уничтожен особо изощренным образом. Втелефонную трубку в его кабинете втерли ядовитый токсин; с пеной у рта Кивелидирухнул на пол и через три дня скончался.
Убийство стало основным способом борьбы с конкурентами.«Вместо того чтобы употреблять рыночные способы конкуренции и улаживать своиразногласия путем переговоров или в суде, бизнесмены нанимают профессиональныхубийц и решают вопросы с помощью оружия», – жаловался Георгий Хаценков,бывший сотрудник агентства новостей ТАСС, открывший несколько ювелирныхмагазинов.
Перестрелки в Москве исчислялись сотнями, часто происходилисредь бела дня. Стреляли из пистолетов, автоматов, под машины подкладывалибомбы, иногда в ход шли даже гранатометы. «Современное оружие (на нас) потокомидет», – замечал генерал Рушайло.
В 1993 году число убийств в России по официальным даннымсоставляло 29 200 – то есть на душу населения вдвое больше, чем в США, где втом году был свой всплеск убийств. За период с 1989 по 1993 год количествоубийств в Москве выросло в восемь раз. Эти цифры ужасают, но они – лишь доля отдействительного числа этих преступлений в России. Ведь у многих убитых в графе«причина смерти» стояло: «самоубийство», «несчастный случай», «исчезновение».Категория «исчезновение» была по масштабам особенно пугающей. ПредставительМосковского РУОПа по связи с прессой Андрей Пашкевич сообщал: помимо 30 000убитых ежегодно еще 40 000 «исчезает». Большинство из этих пропавших без вести,говорил он, наверняка – жертвы убийств. Отсюда выходит: по официальнойстатистике уровень убийств в России составляет 20 на 100 000 жителей, что вдвоевыше, чем в США, но в действительности этот уровень превышает американский втри или даже четыре раза. Жертвами убийц становились известные и занимавшиеважные посты люди, а поймать злодеев работникам правоохранительных органовникак не удавалось.
Хотя милиция была не в состоянии остановить волну насилия,многие милиционеры пытались это сделать и гибли в борьбе с преступниками. В1994 году в перестрелках с бандитами были убиты 185 милиционеров и 572 ранены.Милиции не хватало мощного следственного подразделения, чтобы дать преступникамдостойный отпор. Основная структура – РУОП – была недоукомплектована, плохооснащена и не вполне свободна от политического влияния.
С правовой системой дело обстояло еще хуже. В России никогдане было судей – специалистов по организованной преступности; положений,позволявших заключать с обвиняемыми соглашения о признании вины, в законе несуществовало; отсутствовала программа защиты свидетелей. Более того, уроссийских судей была репутация податливых – они привыкли следовать требованиямвластей, к ним можно было подобраться с помощью взяток или угроз. Милицияжаловалась: даже если удавалось арестовать самых отъявленных злодеев, главныесвидетели обычно снимали свои показания, а судьям ничего не оставалось, как закрытьдело.
Законы против вымогательства и бандитизма, конечно, были, ноони работали, только если преступника брали с поличным. Не было закона,запрещавшего заниматься организованной преступностью, входить в составпреступной группы. Взятки, расхищение средств, отмывание денег, мошенничество –для борьбы с этими явлениями правовых инструментов было явно недостаточно.Например, чтобы вынести приговор по обвинению в мошенничестве, прокурор должендоказать: обвиняемый знал, что совершает мошенничество (другими словами,незнание закона является оправдательной причиной). В России не былозаконодательства, хотя бы отдаленно напоминавшего американский РИКО (закон оборьбе с организованной преступностью), с помощью которого Америке удалосьсломить хребет мафии. В 1995–1996 годах Дума наконец приняла закон о борьбе сорганизованной преступностью, но его забаллотировал Совет Федерации, гдезаседали региональные лидеры и люди президента Ельцина; закон этот был принят иподписан президентом только в 1997 году. Закон об отмывании денег прошел черезпарламент летом 1999 года, но президент Ельцин наложил на него вето.
В 1996 году директор ЦРУ Джон Дейч сообщил Конгрессу США,что в России существуют тесные связи между организованной преступностью имногими членами Думы. По мнению председателя комитета Конгресса БенджаменаГилмена, именно эти связи тормозили принятие эффективных законов, направленныхна борьбу с преступностью. Но основное сопротивление оказывала даже не Дума, асам Кремль – окружение Бориса Ельцина.
«Будто сидишь в куче дерьма, связанный по рукам и ногам –все запахи чувствуешь, все видишь, а сделать ничего не можешь», – ворчалодин из московских сыщиков.
На московских улицах люди со шрамами на лицах, перебитыминосами, бычачьими шеями и могучими бицепсами бросались в глаза. Это былиохранники, в прошлом советские спортсмены, потерявшие работу сотрудники КГБ илиспецназовцы – затраты на оборону резко сократили, и этим профессионалам,обученным убивать, было просто некуда деваться. В их число входилиподготовленные штангисты, гимнасты, борцы, хоккеисты, боксеры, каратисты,снайперы, взрывники; кое-кто мог похвастать тем, что в советские временазащищал честь страны в олимпийской сборной. Увы, социалистическая славарассеялась, олимпийские медали потускнели. У этих бойцов и спортсменов простоне оставалось выбора: либо в охранную структуру, либо защищать бандитов (частоодно не исключало другое). Общее число «частных охранников» в России, пооценкам, составляло 800 000 человек, и это были отнюдь не пенсионеры,охранявшие автостоянку, а прекрасно подготовленные профессионалы.
Особенно плодородной почвой для вербовки в бандиты сталаармия. Когда российские воинские подразделения вернулись из Восточной Европы,без крыши над головой оказались более 100 000 офицеров; их семьямчасто приходилось жить в палатках и прочих временных жилищах. Весьма скромныезарплаты офицерам, как правило, выплачивали с опозданием в несколько месяцев.Российская армия сокращалась, и около миллиона воинов были отправлены домойбезо всякого пособия. «Когда-то звание армейского офицера былопрестижно, – жаловался мне Григорий Иванченко, недавно демобилизованныйподполковник. – А теперь нам куда – в швейцары или ночные сторожа?»
