Мехмед Саадэддин, пользовавшийся трудом Ашык-паша-заде, не идентифицирует Халиля как кади Биледжика Чандарлы Халиля, жившего при Мураде I. Подчас неверное указание времени событий у Ашык-паша-заде возникает в результате одновременного использования им различных источников, в том числе и устных преданий, что порождает многие контаминации. Ахмеди, на наш взгляд, довольно точно воспроизводящий в своем дестане основные события начальной османской истории, относит время деятельности Халиля ко времени правления Мурада I83.
Гораздо более поздний (начало XVII в.) анонимный создатель трактата о янычарском корпусе «Мебде-и канун-и йеничери оджагы тарихи», пользовавшийся в своем труде по истории янычар хроникой Саадэддина, вносит новые детали в историю создания османами пехотного войска яя. Он пишет, что его учреждение диктовалось необходимостью ведения осад крепостей. Так же, как и Саадэддин, он сообщает, что набранным пехотинцам-яя платили жалованье. У Саадэддина указана цифра 1 акче84, у анонима, автора «Мебде-и канун» — 2 акче85 в день. Оба автора согласно пишут, что служба солдат яя ограничивалась временем военного похода. По окончании военной кампании они возвращались в свои родные места и продолжали заниматься крестьянским трудом. За свою службу солдаты яя освобождались от уплаты налогов в пользу казны86.
Так же следуя тексту труда Саадэддина, автор «Мебде-и канун» пишет, что солдаты яя показали свою крайнюю недисциплинированность как во время военной службы, так и по возвращении в свои родные места. Поэтому от услуг турецких крестьян со временем было решено отказаться, а в пехотинцы начали набирать сыновей христиан крепкого телосложения. Их обращали в ислам, а затем использовали при взятии крепостей. За несколько лет таких пехотинцев набралось около тысячи человек. Жалованье им было положено по одному акче в день, но, как пишет Саадэддин, некоторым платили больше — в зависимости от выполняемых ими военных обязанностей. Так было положено начало, утверждает этот османский историк, янычарскому войску87.
Не вполне ясно, являлись ли эти первые пехотинцы-янычары лично свободными людьми или они имели статус рабов, набирались ли они из числа захваченных в плен христиан или это были насильственно забранные на военную службу христианские юноши из числа жителей захваченных турками земель. Ничего неизвестно и о порядке службы этих первых янычар в невоенное время. Ясно одно — янычарское войско (тур-перс. йени чери — новое войско) было создано исходя из военных потребностей — для использования его при осаде крепостей вместо солдат яя. Отсюда, вероятно, идет название янычарской офицерской должности яябаши. При Мураде I, сыне Орхана, развитию этого нового войска был придан значительный импульс. Известно, что оно стало комплектоваться на регулярной основе из числа захваченных в плен юношей-христиан, проходивших перед зачислением в янычарское войско предварительную подготовку, о чем речь пойдет ниже. Растянувшийся по времени период формирования янычарского корпуса при Орхане и Мураде объясняет то, что османские историографы относят его создание либо к периоду правления Орхана, либо к периоду правления Мурада I.
Орхан, расширивший границы Османского бейлика и заложивший основы государственных институтов, позаимствованных у соседних тюркских бейликов, осколков Румского султаната, установивший политические и экономические связи со своими тюркскими соседями и со среднеземноморскими владетелями, оставил своему сыну Мураду I (1360–1389) достаточно сильный бейлик, способный соперничать с ними во многих отношениях.
По всей видимости, Мурад был младшим сыном Орхана. Об этом можно судить по одному из сообщений Ашык-паша-заде, который пишет, что Орхан пожаловал Мураду область Инегёль, «так как тот был младшим сыном»88. Область Ине-гёль являлась частью изначального ядра Османского бейлика, а согласно существовавшему у кочевников обычаю юрт отца передавался в управление именно младшему сыну89. Между тем верховная власть по тюркскому обычаю должна была переходить по старшинству — либо к брату покойного правителя, либо к старшему сыну — практика, начавшая превалировать у османских турок, однако еще прочно не утвердившаяся. После смерти отца Мурад вступил в борьбу за власть с другими сыновьями Орхана. Об этой разгоревшейся схватке вскользь замечает в своем дестане Ахмеди, описывая начальный период правления Мурада:
И затеяли братья с ним злую войну, Всех он их погубил, власть спасая свою.90
Толчком для начала междоусобной борьбы за верховную власть стала преждевременная смерть старшего сына Орхана — Сулеймана, умершего еще при жизни отца. Судя по совершенному в начале своего правления походу против восставшей Ангоры (совр. Анкара), Мурада поддержала военная верхушка, имевшая решающий голос в вопросе о власти.
В 1362 г. ахии Ангоры объявили об учреждении здесь собственного правления, независимого от власти Мурада, что имело связь с междоусобной борьбой внутри османской династии. Бунт против османской власти разразился в Ангоре, как считается, при подстрекательстве караманского бея, пытавшегося таким образом ослабить растущую силу Османского бейлика91. Этот эпизод открывал одну из первых страниц долгой политической борьбы между двумя тюркскими государствами, одно из которых — Караманский бейлик, со старинной столицей в Конье, считало себя прямым продолжателем и наследником государственности Сельджукидов Рума. Из последующей истории известно, что караманские беи не упускали ни малейшей возможности использовать междоусобную борьбу внутри османской династии для усиления собственных политических позиций.
Для нас поход Мурада против восставшей Ангоры важен в том отношении, что в связи с ним османские хронисты упоминают о существовании в это время у османов состоявших на жалованье придворных кулов (рабов), входивших в состав личной гвардии османского бея. Мехмед Нешри пишет, что при подходе войска Мурада к Ангоре затеявшие смуту ахии выступили ему навстречу и начали бросать под ноги свиты Мурада серебряные монетки-акче. Среди участников торжественного шествия это вызвало беспорядок и суматоху, так как «кулы» с жадностью бросились подбирать раскиданные монеты. Разгневанный этим Мурад обвинил своих гвардейцев в жадности, напомнив, что платит им за их службу жалованье92. Среди этих «кулов» на жалованье, скорее всего, следует искать и янычар, которые являлись частью придворного султанского войска, носившего название капыкулу (букв, рабы двора).
В 1362 г. османские турки сумели отнять у византийцев Адрианополь, который с 1365 г. стал европейской столицей Османского бейлика, получив турецкое название Эдирне. Чуть ранее Мурадом была захвачена византийская Дидимотика. Эти приобретения дали османам возможность прочно обосноваться на европейских берегах Эгейского моря и начать регулярные нападения на фракийские земли. Эти набеги совершались силами пограничной турецкой конницы акынджи. Нешри сообщает, что после перенесения Мурадом столицы в Эдирне пограничные силы османов, состоявшие из всадников (сипахи), совершали регулярные рейды против болгарских земель в районе Ипсалы и Загоры, доходя до Филиппополя. Военными предводителями этих набегов стали Лала Шахин и ренегат, бывший христианин, Эвреноз-бей, как и упоминавшийся выше Михаль-бей ставший основателем известной в османской истории сипахийской фамилии. Эти набеги, совершавшиеся по большей части с грабительскими целями, из желания «подкормить» своих акынджи, приносили богатую добычу и значительное число пленников. Именно увеличившееся их число натолкнуло турок на мысль о возможности использовать их в качестве особых султанских кулов (гулямов). По сообщению османских историографов, было принято решение взимать пятую часть этой живой добычи в пользу османского бея. По преданию, введение такого рода пятины, известной исламу, произошло по инициативе улема Кара Рустема, перебравшегося на службу к Мураду из Караманского бейлика. Кара Рустем обратился к османскому войсковому кади (кадиаскеру) Чандарлы Халилю с вопросом, почему при совершаемых турками набегах теряется столь много из того, что могло бы принадлежать верховному правителю. При этом Кара Рустем разъяснил, что согласно мусульманскому закону правителю принадлежит пятая часть захваченной во время газа добычи. Чандарлы Халиль поручил взимать указанную пятину (араб. хамс, перс, пенчик) самому Кара Рустему. С каждого всадника, перебиравшегося с добычей на азиатский берег, начали требовать уплаты двадцати пяти акче за каждого перевозимого им пленника. Нешри, который пишет об этом, сообщает дополнительно, что в его время помимо взимания этой пятины, воины должны были платить еще и сбор за их провоз (гечит акчеси). По его словам, воины старались обходным путем переправлять своих пленников на азиатский берег, чтобы не платить этих денег93. Практика взимания пятины с захваченной добычи до начала ее применения османскими турками уже существовала в Айдынском бейлике94.
