Пытаясь это понять, он вернулся к своей последней мысли.
Идали «Всемогущий»… Сильнейший маг Питера, черный гений.
Который охотился за универсусом и добыл-таки его. Должен бы сейчас сидеть дома и праздновать победу.
Но Клементина сидит там одна и хочет видеть его, Кароля, вопреки всем мужниным табу и заклятиям. Муж почему-то отсутствует. Надо думать, не в магазин за хлебом вышел… иначе времени на то, чтобы встретиться и побеседовать с нежеланным для него гостем, жене не хватило бы. И где же в таком случае муж?
Вот оно!
Что-то произошло между ними? Великая любовь дала трещину, они расстались?
Сомнительно…
Кароль вскинул наконец руку, подзывая такси. Через минуту уже ехал навстречу возможным ответам на свои вопросы, ощущая, как растет и крепнет в душе тревога.
Клементину в целом мире могло волновать лишь одно – благополучие ее мужа. Других вариантов, с которыми, опять же, не смог бы разобраться сам Идали, попросту не существовало.
Пугающая мысль, уже посетившая его этим вечером – теперь он вспомнил первый укол тревоги! – вернулась. И на сей раз ей ничто не помешало быть додуманной до конца…
Ну и поди тут успокойся!
Страшную догадку капитану удалось кое-как отодвинуть до поры до времени на задворки сознания. Но для того, чтобы, выйдя из такси, снова утратить всякое душевное равновесие, хватало и других причин.
Во-первых, адрес…
Идали его так и не сменил, хотя сто раз уже мог бы переехать в более роскошные апартаменты, приличествующие магу его уровня. Это бы ладно, личное дело каждого, в конце концов, где ему жить, только вот Кароля начало вновь потряхивать еще на запретных когда-то подступах к родительскому дому. Раньше он и близко подойти не мог – ноги, повинуясь чарам старшего брата, сами незаметно выносили его на какую-нибудь другую улицу. Когда же Кароль пытался этим чарам противостоять, отслеживая каждый свой шаг, у него начинали путаться мысли, в глазах темнело, в какой-то миг он напрочь забывал, куда идет и зачем, и приходил в себя, лишь оказавшись километра за три от цели.
И странно было шагать сейчас беспрепятственно по череде знакомых до последнего уголка, до невольного душевного трепета проходных дворов, вспоминая – за этим гаражом он впервые сел играть в карты с Петькой Клоуном, в том подъезде его учила целоваться оторва Светка из восемнадцатой квартиры… а вот окно вредной бабки Маргариты Яновны, страшно не любившей вечерние посиделки подростков на лавочке под липой. Липа была еще жива, но Маргарита Яновна – вряд ли…
Уже одних этих воспоминаний хватило бы, чтобы от деланного спокойствия его не осталось и следа. А ведь имелось еще и «во-вторых».
Светлая дева Клементина.
Вдруг при виде ее былые чувства возьмут да оживут? Вдруг он снова потеряет голову, забудет все, что нынче дорого и любимо? Господи, спаси и сохрани!..
Обычно, когда любовь проходит, в памяти остается не слишком привлекательный образ бывшего кумира. И бывает довольно трудно понять, почему эти глаза, движения, голос заставляли тебя прежде обмирать с головы до пят и сходить с ума. Но это был не тот случай.
Любовь прошла, но благоговение перед милой тенью осталось. Образ Клементины был безупречен. Кумир развенчанию не подлежал.
Поэтому сердце капитана окончательно ушло в пятки, едва он вышел из лифта и оказался перед знакомой до боли дверью. Оставалось только нажать на кнопку звонка, но для этого ему пришлось целую минуту собираться с духом. Наконец он сказал себе: «Будь что будет!» – и позвонил. После чего утратил всякое ощущение времени и реальности.
Шагов за дверью он не услышал. Та отворилась сама, беззвучно, приглашая войти в такую же знакомую прихожую… или не совсем такую?
Оглядеться и понять это он не успел. Только переступил порог, как из гостиной появилась она. Клементина.
Уж точно ничуть не изменившаяся за прошедшие десять лет.
Главным в облике этого прекрасного существа всегда было ощущение легкости и света. Что-то от неторопливо парящей в небе чайки и в то же время – от стремительного стрижа… Тоненькая, как бы невесомая фигурка. Разлетающиеся в стороны, словно подхваченные ветром, пряди светло-русых волос. Огромные карие глаза, прозрачные и сияющие, как просвеченная солнцем вода. Нежный рот… чуть-чуть великоватый, быть может, но придающий лицу прелестную незавершенность, как у еще не сформировавшегося подростка.
И запах дождя…
Она порхнула к нему порывом ветра, в шелесте шелковых рукавов и юбок. Заглянула в лицо, сказала:
– Здравствуй!
Странно, но в голосе слышалась искренняя радость. То есть ничего странного, конечно, если он ей нужен по делу…
– Здравствуй, – осипнув, кое-как выговорил Кароль. Чувствуя себя прежним юнцом, беспомощным перед красотой светлой девы.
В следующую секунду он увидел то, чего никогда раньше в ее облике не замечал. Голубоватые круги под глазами, тревожную складку между бровей. Болезненную бледность лица.
И все в единый миг встало на свои места.
Перед ним была страдающая женщина. Жена брата. Сестра лучшего друга. Близкий человек, которому нужна помощь. Ничего более.
Сердце вынырнуло из пяток, от сумбура в мыслях не осталось и следа.
– Что случилось? – уже нормальным голосом спросил он.
Клементина порывисто взяла его за руку, потянула за собой.
– Пойдем… все расскажу.
Перемены в гостиной, в отличие от прихожей, прямо-таки бросались в глаза. Когда-то, сразу после отъезда родителей, Идали полностью обставил квартиру заново, по собственному, несколько мрачноватому вкусу. Но теперь во всем здесь чувствовалась рука женщины, и не просто женщины, а волшебного существа.
Солидная, тяжелая мебель сменилась легкой и изящной, стало гораздо больше воздуха и света. Стены были украшены вышивками Клементины, жившими своей особой, таинственной жизнью. Там и тут стояли вазы со светящимися квейтанскими цветами. Цветы, правда, свежими не выглядели, и безупречного порядка не наблюдалось – словно хозяйку в последнее время занимало что-то другое.
А еще в гостиной появилась дверь, которой прежде не было.
К ней-то Клементина Кароля и подвела, а за нею оказался… уголок райского сада.
Крохотный кусочек Квейтакки – сияющие деревца, кусты, лианы, травы, клумбы с поющими цветами. Ароматы неземных растений. Трели пересмешника, затаившегося в какой-то из древесных крон. Светящиеся бабочки, перепархивающие с цветка на цветок. Фонтан в виде двух смеющихся мраморных детишек, поливающих друг друга водой из садовых леек. Скамья в виде половинки ореховой скорлупы, медленно стронувшаяся с места и поплывшая навстречу вошедшим людям…
Оглядевшись, Кароль понял, что это не другое измерение. А, скорее всего, соседняя квартира, выкупленная Идали и превращенная им в сад для любимой женщины, память о ее дивной родине. Только ему, наверное, и было под силу вырастить такое чудо на Земле – из горстки волшебной почвы и волшебных семян…
