(Майкл Джексон в интервью Мартину Баширу)Впоследствии все члены семьи Джексонов будут всю оставшуюся жизнь бороться с последствиями отцовского воспитания. Джермен стал заикаться после очередного ночного ужаса, который устраивал Джозеф, страдает он этим недугом и по сей день, пусть и проявляется он достаточно редко. Ла Тойя росла в вечном страхе перед тем, что отец увидит разбросанные вещи и накажет ее. Она часами могла убираться в доме из трех крохотных комнат в надежде на похвалу, но никогда не слышала этих слов от отца. Казалось, ее даже не замечали. В итоге она будет всю жизнь страдать от обсессивно-компульсивного расстройства и напишет исполненную обид книгу о своем детстве. Майкл… Так или иначе, этот ребенок страдал всю свою жизнь.
Ни в коей мере нельзя оправдывать насилие в семье, но и ожидать от темнокожего рабочего со сталелитейного завода тонкой душевной организации было бы странно. С детьми родители ведут себя так, как вели себя с ними их родители. Джозеф, равно как и Кэтрин, выросли в бедных семьях бывших рабов, собиравших хлопок на плантациях. Они никогда не знали достатка, а пределом мечтаний была возможность окончить школу. Ни Джозеф, ни Кэтрин не имели ни малейшего шанса на достойное образование хотя бы потому, что в годы их молодости темнокожие еще не имели права посещать колледж в Чикаго. Да никто и не надеялся. Всю жизнь они боролись за выживание точно так же, как это делали их родители. Проявление заботы и любви казалось чем-то странным и мягкотелым, а заставить детей учиться можно было только с помощью ремня. Джозеф искренне считал, что чем строже он будет с детьми, тем больше вероятность того, что из них выйдет толк. Как, черт возьми, иначе заставить подростков репетировать по пять-шесть часов в день?! Он не знал.
В неделю перед прослушиванием Джозеф ведет себя не просто строго, но безжалостно. Больше всего отчего-то достается Майклу, который и так старается изо всех сил. Вроде бы простые песни к концу недели кажутся уже какими-то неодолимыми, а качество исполнения, кажется, становится только хуже.
И вот наконец наступает день, когда они должны посетить «Стилтаун Рекордс» в полном составе. Гордон Кейт стоит у входа в здание и немного учтиво, немного насмешливо приподнимает шляпу при виде Джексонов. Затем этот странный мужчина проводит их в небольшой офис на несколько комнат, который буквально до краев заполнен народом. Все куда-то бегут, и кричат, и делают что-то ужасно важное. Впрочем, настоящая магия происходит за стеклом студии, где певцы в тяжелых наушниках пытаются что-то петь.
Джексоны ждут своей очереди вместе с каким-то хором и гадают, кого пропустят выступать первыми.
– Ну что ж, пойдемте, – выходит из своей небольшой комнаты Гордон Кейт и приглашает Джексонов. Неожиданно вслед за ними в студию начинают заходить хористы, которые тоже не очень-то понимают, что нужно делать.
Оказывается, Гордон Кейт принял решение взять Джексонов к себе на лейбл сразу же, как только попрощался с Джозефом. В этот день он хочет сделать полноценную запись, посмотреть, как звучат Джексоны в сочетании с исполнителями госпелов[3].
