Прозвенел третий звонок, Дарион стремительным шагом вышел из лоджии и столкнулся со мной. В его глазах промелькнул целый ураган чувств: удивление увидеть меня здесь, понимание, что я всё слышала, растерянность, какая-то затаённая надежда и в то же время печаль. Он грустно покачал головой, тихо проговорив:
– Я сожалею, что ты услышала этот разговор, – он хотел было добавить что-то ещё, но я зло мотнула головой, как бы говоря «иди куда шёл».
Дарион молчаливо направился в сторону своей ложи. А я стояла и осознавала, как все эти месяцы отношений с Бенефисом безумно переживала, что не могу найти работу, постепенно впадая в депрессию при получении очередного отказа и подсчёта оставшихся монет, которых уже не хватало на оплату квартплаты. Где-то там послышался божественный голос Анри Антуанетты, а я всё ещё стояла перед занавеской и глотала горькие слёзы обиды. Я вспомнила, как кареглазый брюнет успокаивал меня, говоря, что я обязательно что-нибудь себе найду. Он лгал мне в лицо, прекрасно зная, что никуда не смогу устроиться! Он прекрасно видел, как важно мне было найти новое место работы. Но почему-то он решил за меня, что я не должна нигде работать, кроме его лаборатории. За что он со мной так? Как во сне я трясущейся рукой щёлкнула застёжкой подаренного браслета из какого-то редкого металла, подошла к Бенефису, сунула его ему в руку и произнесла хриплым, почти срывающимся голосом:
– Я слышала твой разговор с Дарионом, между нами всё кончено. Мне не нужны твои подарки.
Глава 2. Побег из дамской комнаты и его последствия
Убегая из лоджии, я успела схватить полушубок со своего сиденья. Повезло, мы опаздывали на оперу, а потому в гардероб заходить не стали. Бенефис попытался поймать меня за руку со словами «погоди, я всё объясню», но я с силой выдернула запястье. Я бежала по ступеням, понимая, что он хочет со мной поговорить и вот-вот нагонит. Но я-то не хотела с ним разговаривать! Ноги сами привели меня в дамскую комнату. Видимо где-то в подсознании мелькнула мысль, что Бенефис слишком хорошо воспитан и не станет вламываться в женское помещение за мной. Сейчас только началась ария Анри Антуанетты, а потому в дамской комнате никого не было.
Я хлопнула дверью и стала озираться: что же теперь делать? Взгляд сам собой упал на окно. Я подошла к нему, открыла створки, от чего ледяной ветер ворвался в помещение, а затем перегнулась через подоконник. Мне повезло: подоконник был не очень высоким, и хотя дамская комната находилась на втором этаже, снега под окном была навалена целая куча. А ещё сбоку, совсем рядом с окном проходила стоковая труба. «Совсем как пилон», – улыбнулась я своим мыслям, дотрагиваясь до металлической трубы. Когда-то полуэльфийка Тесси показывала на пилоне в заведении мадам Жадрин потрясающие трюки, висела на одном бедре вниз головой, а затем ловко кувыркалась и меняла положение. Я же, убирая вип-номера в публичном доме, научилась подниматься и спускать по трубе, которая в её мире являлась спортивным снарядом. Уже однажды это умение спасло мне жизнь, видимо и сейчас придётся прибегнуть к этому навыку.
Сзади раздался громкий рык Бенефиса:
– Лоли, выходи, нам надо поговорить! Ты всё не так поняла! Я могу всё объяснить! Пожалуйста, выходи!
«Ага, вот прям так сразу и вышла», – усмехнулась я, поплотнее закуталась в полушубок, приподняла подол платья и села на подоконник, чтобы половчее спуститься. Туфли пришлось снять и кинуть в сугроб.
– Ты же не сможешь там сидеть вечно, Лоли! Прекрати это и выходи, давай поговорим, – настаивал на своём Бенефис.
Я вздохнула, вцепилась в трубу и стала спускаться. Металл был очень холодным, руки мгновенно околели, впрочем, как и голые ноги, так что я смогла более или менее нормально спуститься лишь первые два-три метра, а затем пришлось прыгать в снег. Но мне вновь повезло: я ничего себе не отбила и даже ничем не ударилась, хотя немного ободрала ноги и предплечья рук. «Ну, должно же тебе хоть в чём-то было повезти за эти четыре месяца», – съехидничал внутренний голос. Я шикнула на него, нашарила под пушистым снегом туфли, кое-как надела их на закоченевшие ноги и на миг задумалась. Если оставить всё как есть, то Бенефис мгновенно догадается, как я сбежала и быстро меня найдёт по следам на снегу. Я настроилась на магическое зрение. Ага, конечно, вот оно, так я и думала! Окна в оперном театре на зиму зачаровывали от сквозняков, а это значит, что я вижу их ауру. И заклинание такое свеженькое, только-только поставленное, красота! Работать с таким – одно удовольствие. Я поднапряглась, мысленно дотянулась до тонкого кружева заклинания, слегка исправляя несколько узелков. «Вот, так-то лучше» – произнесла, довольно потирая руки, после чего тут же убрала их в карман.
Благодаря своей редкой специальности мага-вещевика, я захлопнула створки и исправила заклинание таким образом, чтобы створки вообще не открывались. Это было несложно, так как исходное заклинание против сквозняков имело сходную структуру. Подумав ещё немного, я добавила дополнительное плетение и сделала стёкла мутно-грязными. Сделать вещь грязной, а не чистой с помощью магии гораздо проще, впрочем, как и без неё. Теперь сквозь стекло не будет видно моих следов, а снег валит крупными хлопьями, скорее всего, к моменту, когда обратят внимание на окно, мои следы уже заметёт. Мыслепередатчик я предусмотрительно выключила, чтобы Бенефис не надоедал мне звонками и не смог меня по нему отследить.
Мимо главного входа я идти не стала – мало ли кто заметит и запомнит – и пошла, куда глаза глядят, не по главной дороге для магобилей, а по второстепенной – для повозок и кентавров. Оперный театр находился чуть в стороне от столицы, а потому дома встречались редко. И те – скорее частные усадьбы богатых людей. Достаточно быстро, минут через тридцать, я поняла, уже совершенно не чувствую своих ног. Вкупе с валящим снегом идти с каждым шагом становилось всё сложнее и сложнее. Я чихнула несколько раз и решила оглядеться: «где же я нахожусь?» Но уже окончательно стемнело, а к тому же поднялся ветер, и понять, где я, не представлялось возможным. «Дурында ты, Лолианна, превратишься в сосульку, а всё ради чего? Ради того, чтобы красиво уйти от Бенефиса?» – зловредно обругал внутренний голос меня вновь. Я старалась отогреть дыханием озябшие руки, кутаясь в свой полушубок.
Слёзы постепенно утихли сами собой. Было настолько холодно, что я не могла уже думать о Бенефисе, сосредоточившись лишь на том, чтобы передвигать ноги и не замерзнуть. Где я? Вокруг белоснежное покрывало, совершенно непонятно откуда я пришла и куда иду, дороги не видно. Даже глубокие колеи от повозок, проехавших днём, припорошило снегом. Удивительно снежная зима в этом году. Обычно в наших краях выпадает совсем немного осадков, но этой ночью… В свете ночных лун стволы елей и сосен казались сумрачными. Стояла абсолютная тишина. Сколько я уже иду? Час? Два? Может, четыре? Кажется, я выбрала не ту дорогу, и вместо того чтобы быть на пути в столицу, отдаляюсь от неё.
Невесомые пушистые снежинки кружатся в лунном свете и опускаются на мои волосы. Вот одна из красивых звездочек опустилась прямо на кончик моего носа. Что-то в горле запершило, я чихнула. Ничего, наверняка по пути встретится какая-нибудь таверна, зайду и отогреюсь обязательно. Мягкий снег как пуховое одеяло укрывает под собой всё вокруг: деревья, дорогу, поле… Пуховое одеяло. Я бы сейчас не отказалась бы от такого. Судя по расположению лун на небосводе, уже глубокая ночь. Как же спать всё-таки хочется…. Я зевнула, потом ещё раз и ещё.
