Водилы за редким исключением были опытными, по этому маршруту ходившими не первый раз и инструктаж воспринимали как шаманское камлание на удачу. Выглядели кстати водители, почти как казаки, и даже оружие имели — пистолет с собой, и у кого что в кабине — загорелые, бородатые, шумные мужики, которые сами кого хочешь, проинструктируют. Тем не менее — казаки проводили инструктаж максимально серьезно…
— Итак — конечный маршрут — Сана, промежуточная остановка на ночь — в Катабе в расположении. Правила вы знаете, но все равно повторю. Дистанция между машинами — корпус грузовика. Рации постоянно на приеме, связь на третьей частоте, повторяю — третьей! В кабине — ничего легковоспламеняющегося. Без команды не стрелять (почти у всех водителей было свое оружие, говорю же — страна как оружейный склад). При поломке — немедленно сообщить старшему конвоя. При обстреле, если колонна остановилась — немедленно из кабины и на землю. Бензин чтобы у всех был под пробку, проверим каждую машину. Вопросы?
Не дожидаясь вопросов — все равно не будет, все между собой тараторили как бабы — Слепцов вышел из помещения, где проводили инструктаж, отряхнул форму, откашлялся. Глянул издали на стоянку — капот так и был поднят, обтянутая бурой тканью задница торчала из него — как будто диковинный железный зверь заглотил человека, но только наполовину, целиком проглотить не сумел. Вздохнув, хорунжий пошел к машинам…
— Что у вас там?
Вместо ответа казак протянул трамблер — все провода, ведущие от свечей к нему, были перерезаны. Ножом или даже… ножницами, очень характерный разрез.
— Зараз весело… Еще и не выехали.
Рядом, подняв тучу удушливой пыли, тормознул небольшой, открытый внедорожник, из него неспешно вылез Коршунов, таким движением, словно из седла лошади соскочил. Вот человеку жизнь — машина с водителем.
— Чинитесь…
Вместо ответа Слепцов протянул трамблер с обрезанными проводами. Коршунов мгновенно просек, нахмурился…
— Ночью?
— Ну не днем же…
— А пост?
— Вот то-то и оно.
Коршунов бессильно махнул рукой
— Было — из охраняемой зоны два грузовика с товаром угнали. Тут тащат все, что плохо лежит — а что хорошо лежит — тащат с еще большим удовольствием. Ворье.
— Починишь?
— Кубыть починим. На дороге заночевать — неладно дело, надо хотя бы до Катабы дойти.
— Оно так…
Из портовой конторы выходили водители, весело переговариваясь, вставали в круг, доставали свои кисеты — покурить на дорожку. Хорунжий обернулся к копающимся в моторном отсеке выведенной из строя машины.
— Почините?
— Почаса — и побегем. Не лошадь…
— Быстрее.
* * *
Починились — у одного из конвойных водил оказались нужные провода. Машины здесь ломались часто, не выдерживали — а помощи в пустыне ждать было неоткуда. Поэтому водители и возили с собой запасные части из числа чаще всего ломающихся, фильтры, канистру с маслом, две, а то и три запаски. Здесь по-другому нельзя.
Тронулись. Первым — обычный автомобиль конвоя, вторым — блиндированный, с ДШК. Потом, через равные промежутки — оставшиеся бронеавтомобили с казаками конвоя. Один за другим, нагруженные сверх бортов грузовики выползали из порта на пропыленную, утоптанную колесами до состояния камня, дальнюю и опасную дорогу…
Снова Аль-Мансур. Все те же — лачуги, грязь, ободранные собаки, козы, острые как нож взгляды. Расслабляться здесь не следовало — запросто откроют огонь. Здесь просто — всего то подбить одну или две машины, так чтобы они не могли двигаться. Из-за одной или двух машин колонну никто останавливать не будет. Огонь, конечно, откроют — но потом все равно уйдут вперед. И тогда то оставшаяся машина может стать жертвой этого района, плодящегося здесь как крысы, с крысиными повадками люда. Не только груз растащат — но и машину раскурочат, обдерут, так что только скелет и останется…
Первое время, хорунжий добросовестно глотал пыль, наблюдая за дорогой, за ползущей позади, отхаркивающейся черным дымом стальной змей, потом, когда район уже почти прошли — полез вниз, под защиту брони. К рации…
— Я Дон-восемь, вызываю Рубеж-сорок два, прием!
— Рубеж сорок два на приеме, принимаю хорошо.
— Рубеж-сорок два я Дон-восемь, вышли с колонной из порта, прошли Аль-Мансур, прошу последнюю сводку по обстановке на трассе.
— Дон-восемь, изменений нет.
— Рубеж сорок два, тебя понял, конец связи…
Надо было подремать. Казаки уже привыкли и как раньше деды спали прямо в седле — так и они могли заснуть в душной, воняющей керосином, грохочущей по ухабистой дороге стальной коробке. Ночь спал хреново, а время пока есть — надо подремать. Примерно час — потом менять пулеметчика.
С этой мыслью, хорунжий надвинул кашиду на глаза и уснул…
Племенная территория. Район Аденского нагорья
11 апреля 1949 г.
— Тихо, Донец, тихо…
Старший урядник Волков похлопал коня по шее слева — и умный конь тотчас повернул налево, осторожно шагая по едва заметной тропе. Что ни скажи — умный конь…
— Тпру…
Волков соскочил с коня, припал к земле. Следы он нашел почти сразу — особо и искать не пришлось. Ощупал землю пальцами, будто искали мину, припал к самой земле, чтобы рассмотреть, как следует след…
Куда они идут?
Странно было всем это. В этих местах, сухих и жарких, оазисы, родники, колодцы — это жизнь. Где же, человек десять с оружием шли по засушливым горам пешком, причем шли в местность где свободных источников воды нет — все какие есть под контролем казачьих застав. Поставить казачью заставу у источника воды было самым эффективным способом контроля местности в здешних горах — любой человек хочет пить любой человек придет за водой.
А тут… сколько они уже прошли? Неужели от самого побережья идут? Причем — днем? Днем человеку, тем более находящемуся в движении, учитывая местную жару, нужно выпить не меньше четырех литров воды — это если человек опытный и уже привык к здешней жаре и к здешнему воздуху. Можно сократить количество потребной воды в разы — но для этого надо идти ночью и утром, а жарким днем отдыхать…
Куда они идут?
Насторожившись, старший урядник расширил зону поисков — обыскал все в окрестностях, буквально каждый камень, каждую пядь земли на двадцать — тридцать метров от тропы осмотрел. И снова — ничего. Параллельно с тропой никто не шел, никто ничего не закапывал.
Тогда что же? Что ему не нравится? Может это просто отсутствие опыта у тех, кто идет — километров через пять они уже лежат на тропе, изнемогая от жажды? Не местные? Тогда — почему с оружием?
Вернувшись к коню, старший урядник взялся за рацию.
