— Вы сознаете, что чрезмерное использование препарата может вызвать изменения личности и даже смерть?
— Сознаю.
— Могу ли я предположить, что вы намереваетесь помочь графине в выздоровлении?
— Да, — заставил себя произнести Рис.
— Значит, вам придется обеспечить ей безопасное проживание, пока дело не разрешится.
Темные глаза доктора смотрели на него с тревогой.
Элизабет придется остаться у него. Рано или поздно об этом станет известно, и, если у нее не будет компаньонки, поднимется невообразимый скандал. Еще бы — она проживает в доме холостяка! О себе Рис не беспокоился, но следовало подумать о мальчике.
— Я попрошу тетю пожить здесь, пока Элизабет не поправится. Уверен, она не откажется.
Хотя в действительности такой уверенности у Риса не было. Его тетка Агата, вдовствующая графиня Тависток, горячо порицала Элизабет за то, что та вышла замуж за графа Олдриджа. Поскольку своих детей у нее не было, она яростно заботилась о трех двоюродных племянниках. К тому же она знала, как сильно Рис был уязвлен.
Все же он верил, что она приедет хотя бы ради того, чтобы защитить его от женщины, которую считала ядовитой гадюкой, испортившей ему жизнь.
Идея, что он нуждается в защите от маленькой темноволосой женщины, наверное, заставила бы Риса улыбнуться, если бы не воспоминание о том, как отреагировало утром на нее его собственное тело. Даже сейчас, представляя ее лежащей в постели, он ощутил нарастающее возбуждение.
Ему нужна женщина, сказал себе Рис и пообещал себе заняться поиском подруги, как только позволят обстоятельства.
А пока придется провести кое-какую следственную работу и разузнать о Мейсоне и Френсис Холлоуэй и о жизни Элизабет с мужем.
О чем ему меньше всего хотелось бы знать.
Элизабет лежала, обливаясь потом. Время от времени ее била дрожь. Дважды ее рвало в ночной горшок, который поставила рядом с кроватью маленькая горничная по имени Джильда. Настойка опия, сказал доктор. Еще он сказал, что она страдает от абстинентного синдрома, поскольку, вероятно, получала препарат ежедневно, но по истечении нескольких дней ее муки должны закончиться и она поправится.
О чем-то подобном Элизабет догадывалась, но не могла представить, как давали ей средство. Возможно, добавляли мелкий белый порошок в еду. Она правильно сделала, что сбежала. Новые спазмы в животе грозили снова вывернуть желудок наизнанку.
Но несмотря на неприязнь Риса, здесь она в безопасности.
Элизабет старалась не думать, каким красивым он был утром, когда вошел в столовую, и как сильно забилось при виде его ее сердце. Теперь же она пыталась разрешить загадку, отчего тогда закружилась ее голова: от наркотика или от присутствия Риса?
С первого момента, когда она увидела его много лет назад, он всегда оказывал на нее такое влияние. Их познакомила его двоюродная тетка леди Тависток на балу, устроенном в честь семнадцатилетия Элизабет. Ее отец Чарлз Клеменс, третий сын маркиза, надеялся, что ухаживать за ней будет старший брат Риса, Ройял, наследник герцогского титула. Но ей больше понравился Рис — темноволосый, голубоглазый Дьюар, невообразимо нежный и даже немного робкий в присутствии молодой незамужней женщины.
Ощутив новый прилив тошноты, Элизабет потянулась к горшку. Если бы Эдмунд был жив и не обращался для удовлетворения своих потребностей к другим женщинам, она могла бы подумать, что забеременела, раз страдает от утренней тошноты, как тогда, когда вынашивала Джереда. Но к беременности это не имело никакого отношения. Ее отравили наркотиком. Как она и предполагала.
Элизабет постаралась сосредоточить мысли на сыне, на том, что нужна ему. А эти несколько дней она как-нибудь выдержит.
Молча она поблагодарила Риса за то, что, отбросив свои чувства, он дал ей с сыном приют.
Дом уже не был таким тихим, как до появления Элизабет. В нем постоянно толклись какие-то люди.
Вместе с Элизабет, ее сыном и доктором, несколько раз навещавшим пациентку, в то утро прибыл еще один посетитель. Это был Трэвис Грир, капитан 1-го Королевского драгунского полка, служивший когда-то под командованием Риса. Во время битвы при Балаклаве Грир спас Рису жизнь, когда под ним застрелили лошадь и он остался лежать без сознания на поле боя.
Капитан Грир с риском для жизни вынес старшего офицера в безопасное место. Во время этой акции капитан сам потерял левую руку. Рис был перед ним в долгу. С тех пор они стали близкими друзьями, и Рис был чертовски рад его видеть.
— Проходи, старина, — приветствовал Рис Трэвиса, провожая его в кабинет, и впервые за несколько дней ему захотелось улыбнуться. — Рад тебя видеть.
— Как и мне тебя, майор.
Мускулистый, с золотисто-русыми волосами и квадратной челюстью, Трэвис носил маленькие очки в золотой оправе, смягчавшие его черты. Он был интересным, хорошо образованным человеком. Его мать была русской балериной, а отец, покойный сэр Артур Грир, — профессором Оксфордского университета.
— Надеюсь, ты не возражаешь, что я заехал, — сказал Трэвис. — Я возвращаюсь в Лондон. Услышал, что ты здесь, и подумал: почему бы не заглянуть и не узнать, как ты поживаешь?
Мужчины пожали руки. Левый рукав сюртука Трэвиса был пуст ниже локтя. Рис испытал чувство вины, хотя его вины в ранении приятеля не было. Война есть война. Солдат ранят. Трэвис потерял руку. Рис покалечил ногу. Но им обоим повезло остаться в живых.
— Выпьешь чашку кофе или чая? Или предпочтешь бренди?
Рис направился к буфету. Он два часа прокорпел над бухгалтерией Брайервуда и заслужил перерыв.
— Бренди? Звучит заманчиво.
Рис наполнил два хрустальных бокала и протянул один своему приятелю.
— Я думал, ты обосновался в Дорсете. Что за дело у тебя в Лондоне?
— Хочешь — верь, хочешь — нет: работа! — просиял Трэвис. — Мне предложили вести колонку в лондонской «Таймс». Я буду писать о воинской службе и о войне.
— О какой? — сухо спросил Рис, потому что на смену одной войне всегда, казалось, приходила другая.
Трэвис улыбнулся:
— Преимущественно о той, на которой мы воевали, а еще я буду делиться своими мыслями о войне вообще.
— Это именно то, что тебе нужно. Ты всегда хотел быть журналистом. Похоже, ты наконец получил свой шанс. — Рис поднял бокал: — Поздравляю!
Трэвис поднял свой:
— Спасибо.
В этот момент в дверь постучал дворецкий Батлер.
— В чем дело? — спросил Рис, когда дверь открылась.
— Пришел человек по имени Холлоуэй. Он хочет с вами повидаться, милорд.
Рис стиснул зубы. Он ждал, что Мейсон Холлоуэй рано или поздно появится.
— Проводи его в гостиную и скажи, что я сейчас буду. — Он поставил бокал на стол. — Боюсь, тебе придется меня извинить. Это не займет много времени.
