Очень хорошо, отозвался Профессор. На окраине города.
Если нет, мы вернемся к клочкам пергамента и поищем другой ответ, сказал Таддеус.
Очень хорошо, согласился Профессор. И вновь надел ящик света.
Лист, найденный в домике Февраля, содержащий перечень возможных средств для излечения Февраля
1. Корень валерианы и таблетки витамина С, принимаемые в темноте.
2. Йога и медитация.
3. Снег, растопленный в детских ладошках.
4. Ящики света?
5. Горячая ванна с экстрактом мяты.
6. Прикасаться к луне в тех местах, о существовании которых луна не знает.
7. Употреблять зверобой.
8. Удобрять внутренний сад.
9. Вернуть Бьянку.
10. Обратить страхи в желания.
11. Дневник настроения.
12. Насытить тело водой.
13. Уделять больше внимание девушке, от которой пахнет медом и дымком.
Таддеус повязал на шее шерстяной
шарф, посмотрел на рисунок Селах, который дал ему старик, и вышел из дома. Ветви деревьев согнулись под тяжестью снега, невидимые веревки привязывали их концы к земле. Таддеус представлял себе, что стоит позади Февраля и ножом перерезает шею от уха до уха. Он видел, как кровь смывает веревки, снег сваливается с деревьев, и небо становится синим.
Когда он шел по городу, несколько лавочников пожали ему руку. Мясник дал ему кусок свиной вырезки, завернутой в вощеную бумагу. Вновь появился старик. Прихрамывая, подошел к Таддеусу и протянул ему еще один сложенный лист пергамента. Таддеус осторожно развернул его. Увидел себя, стоящего позади бородатого мужчины и перерезающего ему шею.
Почему ты это нарисовал, спросил Таддеус.
Но старик ушел. Таддеусу показалось, что в желтом свете свечи он видит его через окно таверны. Старик пил пиво из большой кружки. Он подумал, что пивная кружка разрисована воздушными шарами.
ФЕВРАЛЬ ПОХИЩАЛ ДЕТЕЙ
и хоронил их на окраине города. Всякий раз, заглядывая в город и ощущая грусть, он посылал жрецов, вооруженных лопатами, вырыть новую могилу. Не знал Февраль одного — не все дети умирали. Некоторые научились выживать под землей, построили сеть подземных тоннелей. Кто-то им помогал. Ночью они прокрадывались на поверхность, собирали хворост и крали фонари. Февраль не знал, что дети делали под землей. Не видел их холодные лица, подсвеченные костром или фонарем, не слышал, как они обсуждали войну против него. Дети мечтали о том же, что и ополченцы города. О стаях птиц, летящих в новом синем небе. Они рыли тоннели, которые змеились под городом, и оставляли записки в домах, сообщая людям о своих боевых действиях. Некоторым детям везло меньше. Февраль наблюдал, как их пальцы пробивают корочку снега, дергал и вытаскивал на ветер, когда приближались волки. Февраль радовался, когда такое случалось. Он кричал ХАХАХАХАХА и при этом чувствовал себя виноватым, проделывая такое. Неоднократно Февраль заглядывал под крышу, чтобы выкрасть ребенка, и видел людей, в шерстяных одеялах, и шарфах, и свитерах, стоявших тесным кругом.
Он наблюдал, как они раздевались после того как разворачивали листки пергамента со словами которые он не мог разобрать.
ФЕВРАЛЬ ПЫТАЛСЯ ПОНЯТЬ
город. Девушка, от которой пахло медом и дымком, сказала, что он должен пить больше чая с мятными листьями. Она обхватила рукой его бицепс. Ее большой и указательный пальцы соприкоснулись. Февраль посмотрел на город и увидел, что ополчение возобновило водно-корытные атаки. Он увидел Таддеуса Лоу и мясницкий нож, спрятанный в кармане его пальто.
Творить с городом все эти ужасы не мой выбор, сказал Февраль девушке, от которой пахло медом и дымком. Я не хотел, чтобы такое случилось.
Я каждую ночь молюсь, чтобы это прекратилось, ответила девушка, от которой пахло медом и дымком. Я вижу сны женщины, которая помогает нам.
Таддеус Лоу идет с ножом, сказал Февраль. Таддеус Лоу идет, чтобы убить меня.
Может, я сумею помочь, сказала девушка, от которой пахло медом и дымком. Во сне, который я видела, женщина сказала мне, что делать.
Я не хочу умирать, сказал Февраль.
Именно это и произойдет, сказала девушка, от которой пахло медом и дымком. Она подошла к Февралю и что-то прошептала ему на ухо.
Я надеюсь, что все получится, сказал Февраль. Действительно, надеюсь.
Я сделаю это для тебя. Изменю всю нашу историю, если выйдет, сказала она.
Наша история, сказал Февраль, неправильная от начала до конца.
В городе кузнецы
и плотники строят железный корабль, достаточно большой, чтобы в нем хватило места для всего населения города. Колдор спрашивает, зачем они строят корабль, кузнец смеется и со звоном бросает две железные планки на металлическую, в углублениях, наковальню.
Что, по-твоему, произойдет, когда весь этот снег растает, говорит кузнец.
Кузнец поворачивается к рабочим, которые стоят выше него и собирают носовую часть корабля.
Это нелепо — думать, что мы сможем уплыть по рекам, которые затопят наш город. Что мы сможем закончить наше плавание в Новом городе.
Кузнецы поднимают раскаленные куски металла и кричат «нет». Колдор говорит одному кузнецу, что Таддеус Лоу спасет их. Кузнец смеется.
Таддеус Лоу идиот, отвечает кузнец. Дурак.
Подойди сюда, говорит Колдор.
Кузнец примерно такого же роста, что и Колдор. Колдор плюет ему в лицо, и одновременно ведро с замерзшим березовым соком обрушивается на висок кузнеца.
Колдор размахивает ведром над телом кузнеца.
Таддеус Лоу спасет этот город, говорит он.
Колдор идет к стоящим на холме пасечникам. С такого расстояния, думает он, пчелы выглядят, как клубы дыма над их укрытыми капюшонами головами.
Пасечник
Один вариант — устроить пчелиную атаку, сказал я. Я могу послать тысячи. Их жалящие уколы заставят Февраль разогнать облака. Это идея. У нас может получиться.
Я рассказал об этом Колдору Клеменсу, когда мы сидели в корзине воздушного шара и смотрели в небо, под той его частью, где, по слухам, находились две дыры. Воздушный шар, порванный и сдутый, лежал на снежной равнине вокруг корзины, словно сброшенное платье.
Так пошли их, сказал Клеменс. Таддеус попытался бы.
Я постучал по голове. Рой пчел устремился вверх по моей шее и образовал воронку, расширяющуюся к небу. Пчелы исчезали в облаках, послышалось жуткое гудение. Потом, через секунды, воронка сложилась, и тысячи мертвых пчел упали с неба, заполнили корзину. Их маленькие тельца стали холодными и твердыми. Клеменс стоял, глядя на меня, пока я прикрывался руками от падающих, умирающих пчел.
