– Еще бы. Так или иначе, в него стреляли из сорок пятого калибра, а в нашего из мелкокалиберного оружия. Медики ничего общего определенно не видят.
– Значит, нет связи между тем и нашим.
– Кроме того, что оба старики и жили по соседству.
Магоцци протер глаза под вспотевшими веками.
– Не очень-то мне это нравится.
– Угу. Мне тоже. Но больше ничего не выходит, поэтому посмотрим правде в глаза: у нас два убийцы. – Джино покосился на пластиковые мешки у скамейки. – Старушка притащила?
Джино с улыбкой зажмурился.
– Нет. Меня заставила притащить. Тридцать фунтов каждый. Боялся ноги протянуть.
– Образцовый сотрудник отдела убийств. Выполняешь черную работу для подозреваемой.
– Выполняю просьбу пожилой женщины. Уважаю старость. Ну, еще гордость мачо, раз она несет пятьдесят фунтов земли для рассады.
– По-твоему, и тело перенесла бы?
– По мере необходимости. Она его в тачке катила.
– Жуть какая. Взвалить мертвого мужа в тачку! Хотя не так жутко, как мыть и брить. Говорю тебе, меня с души воротит. Только не рассказывай про старые времена. Сам знаю. Но сейчас не старые времена, и все это настоящая дичь.
Магоцци пожал плечами:
– Может, для стариков еще старые времена. Впрочем, и мне это тоже не дает покоя. Думаю, тут что-то не так.
Джино поднял брови:
– Да?
– Вряд ли она его убила, просто мы чего-то не видим.
– Например?
– Не знаю. Чувствую, и точка. Откуда шоколадом пахнет?
– От мешков с мульчей из какао-бобов, которую сыплют вокруг растений, на клумбах, на грядках, во всяких местах. В дождик похоже на бар «Херши». Здорово, правда?
– Не знаю. Как удержать соседских детишек, чтоб они ее не съели?
– Пристреливать.
Оба взглянули на новенький «мерседес» с откидным верхом, свернувший на подъездную дорожку к теплице и с визгом затормозивший в дюйме от перегородившей ее патрульной машины. Водитель выглядел вполне безобидно – средних лет, с небольшим брюшком, в дорогом костюме, помятом, но все-таки с виду хорошем, – однако, когда охранявший дорожку коп попытался его не пустить, он заплясал, задергался, словно тролль.
– Сын, должно быть, – предположил Магоцци.
Джино таращился на мужчину с глуповатой усмешкой.
– Черт побери. Я даже не сообразил. Знаешь, кто это? Джек Гилберт.
– Ну да, сын. Я и говорю…
– Нет, тот самый Джек Гилберт. Частный адвокат по искам о возмещении финансового и морального ущерба, которого телевидение рекламирует с песнями-плясками. «Не оставайтесь с носом, держите нос по ветру, который дует в паруса Джека Гилберта!» Точно, он и есть. Господи, бедный Марти. Представь себе подобного слизняка своим шурином…
Гилберт уже орал на полицейского, акцентируя словесные оскорбления широкими буйными жестами, смахивая на взбесившуюся ветряную мельницу.
– Боже, только погляди на него! Хренов стряпчий вообразил себя владыкой мира.
Магоцци встал, махнул копу, чтобы тот пропустил вновь прибывшего.
– Уймись. Он только что узнал о гибели отца, причем родная мать даже не потрудилась об этом его известить.
– Все равно слизняк, – упрямо повторил Джино, глядя на шагавшего к ним кратчайшим путем Гилберта и быстро отступая, когда тот подскочил так близко, что стал виден каждый сосудик в налитых кровью глазах.
– Вы кто? Детективы? – Гилберт бросил подозрительный взгляд на бермуды.
– Да, сэр. Детектив Ролсет, детектив Магоцци.
Он протянул обоим липкую потную руку, топчась на месте.
– Джек. Джек Гилберт.
Магоцци приготовился принести стандартные соболезнования, но возможности не представилось.
– Что тут за чертовщина творится, ребята, как думаете? Ограбление? Наезд?
– Следствие только начато, сэр. Мы еще даже не опросили…
– Господи Иисусе. – Джек Гилберт закрыл глаза руками. – Не могу поверить. Сотни людей в городе, включая мою собственную жену, хотят убить меня, а убили отца…
Джино вздернул брови:
– Разрешите полюбопытствовать, мистер Гилберт, кто вас хочет убить? Кроме жены, разумеется.
– Меня, адвоката, частного поверенного по финансовым искам? Я вам список по факсу пришлю. Черт возьми, он же просто старик. Какому сукину сыну понадобилось в него стрелять? Где моя мать? Где Марти?
– Дома, мистер Гилберт, но, если не возражаете, у нас есть несколько вопросов… – Магоцци не успел закрыть рот на последнем слове, как собеседник, не оглянувшись, умчался.
– Интересный способ допроса, – заметил Джино. – Ты начисто выпотрошил это ничтожество. Однако, по-моему, кое-что упустил. Знаешь, позабыл задать рутинные вопросы, например, где он был прошлой ночью, не убил ли отца и так далее и тому подобное.
Магоцци испепелил его взглядом и в ту же минуту заметил, как полицейский постарше, которого он раньше не видел, ныряет под ленту ограждения на подъездной дорожке и приближается к ним.
– Знаешь, кто это?
Джино прищурился на стоянку.
– Конечно, черт возьми. Эл Вигс. Про волосы не спрашивай.
– Что с ними?
– Купился на рекламу. Вид жуткий. Жалкие клочки на лысине.
Магоцци невольно уставился на голову подходившего копа.
– Будь я проклят, все равно что не думать о белом медведе.
– Точно. Привет, Вигс.
Полицейский мрачно поздоровался под пристальным взглядом Магоцци, устремленным на розовый скальп, причудливо испещренный пучками волос.
– Мы с Берманом закончили обход квартала. Попозже вернемся, опросим, кого не застали, хотя почти все дома. Воскресенье и прочее.
– Хочешь, угадаю, – вызвался Джино. – Никто ничего не слышал, никто ничего не видел.
Вигс кивнул:
– Точно. Только… вот что странно. – Он огляделся, прокашлялся, пошаркал начищенными ботинками. – Побывали в двадцати местах, в частных домах, в заведениях… Ничего не пойму.
Магоцци оторвался от головы, посмотрел в глаза Вигсу:
– Что такое?
Тот беспомощно пожал плечами:
– Все плачут. Многие. Как только услышат о гибели мистера Гилберта, принимаются слезы лить. Мужчины, женщины, дети… Ужас и кошмар.
Взгляд Магоцци стал тверже. Действительно интересно.
– Просто не знаю, – бормотал Вигс. – В таком большом городе половина живущих поблизости не знает соседей в лицо, а только посмотрите, что там происходит, – кивнул он по направлению к улице, – с ума можно сойти.
