– Как минимум, – кивнул Лангер.
Эксперт закрыл глаза, качая головой.
– А мне даже в голову не пришло… Мой парень сообщил, что на рельсах лежит здоровяк.
– Личность установили?
Джимми передернул плечами, и Лангер выхватил мобильник.
– Им занимаются Тинкер и Петерсон? – уточнил он.
– Точно.
Детектив нажал несколько кнопок, поднес трубку к уху, несколько минут обождал.
– Тинкер, это Аарон. Рассказывай, кто у вас там на рельсах.
Никто никогда не обвинял Тинкера Льюиса в скрытности. Спроси, как он поживает, – услышишь безжалостный пересказ истории всей его жизни. Лангер пробовал пару раз перебить, потом сдался, молча слушая с возмутительно бесстрастным выражением лица.
Макларен топтался на месте, сколько хватало сил, наконец подскочил к напарнику, стараясь подслушать.
– Ладно, Тинкер, спасибо, – поблагодарил тот. – Мне идти надо. Макларен зовет. – Разъединился, спрятал телефон и просто стоял с угрюмой улыбкой, раскачиваясь на каблуках.
Макларен отчаянно взмахнул руками:
– Черт побери, я что, умолять тебя должен?
– Тело на рельсах не опознано. Пожилой мужчина весом около трехсот фунтов, с крупным пулевым отверстием в левом предплечье над локтем. – Лангер кивнул Джимми Гримму. – Пробита артерия, как ты и говоришь.
– Истек кровью?
Лангер стиснул губы, стараясь улыбнуться из последних сил.
– Нет. Предположительно сердечный приступ, вероятно, при виде подходившего поезда.
– Господи, – пробормотал Макларен, живо представив раненого старика, привязанного к рельсам, видящего прожекторы надвигавшегося состава.
– Если бы выжил, – продолжал Лангер, – наверняка, по мнению скорой, потерял бы руку. Кто-то жгут наложил слишком туго и слишком надолго. – Он нахмурился на Макларена. – Тинкер описывает тряпицу, расшитую синими птицами.
Макларен заморгал, а потом тихо свистнул.
– Стало быть, наш.
– Похоже на то.
– Боже милостивый. – Ирландец взглянул на диван и слегка передернулся, начиная понимать, что здесь произошло. – Слушай, Лангер, жуть полная.
– Не буду спорить.
– Значит, некий садист, сукин сын, проник в дом, прострелил старику руку, привязал к каталке, вывез, положил на рельсы…
– …позаботившись, чтоб он остался живым и хорошо понял, что будет дальше, – закончил Джимми Гримм. – Господи Иисусе.
6
Наблюдая, как тело Мори Гилберта грузят в фургон скорой помощи, Магоцци поморщился, когда мешок со стуком свалился с подобравшей колеса каталки. Не раз видя вывозимые из дома трупы, никак не может свыкнуться с этим последним стуком.
Стало несколько легче, когда дверцы фургона захлопнулись и какие-то пареньки, наряженные в медицинские халаты, вскочили в тронувшуюся с места машину.
– Что это за мальчишки?
– Секундочку, – сказал Джино в телефонную трубку и прижал ее к груди. – Не мальчишки, а взрослые дипломированные медики. Кажутся тебе детьми, потому что ты чертовски стареешь.
– Я в самом расцвете лет. До сорока еще так далеко, что не видно. Где же наши помощники? Где Анант, черт возьми?
Джино вздохнул:
– Занимается стариком, привязанным к рельсам. А мальчишки справились неплохо. Я смотрел. Надели перчатки и прочее. Разрешишь договорить?
– Занимаешься с Анджелой сексом по телефону?
– С Лангером. Ты прервал нас в самый критический момент. Не возражаешь? – Джино снова поднес трубку к уху. – Извини, Лангер. У Лео возникли вопросы.
Магоцци молчал ровно пять секунд.
– К рельсам тоже старик привязан, правда?
– Господи помилуй… Минуточку, Лангер. Правда, Лео. Глубокий старик.
– Трое в одну ночь, Джино. Мори Гилберт, неизвестный в залитой кровью гостиной и тот, что на рельсах.
– Фактически похоже, что их всего двое, и, если ты дашь мне договорить, мы через секунду все узнаем об убитых старцах. Не дергай меня за штанину, как малый ребенок.
– У тебя нет штанин.
Джино сердито взглянул на напарника и пошел по стоянке, прижав к уху трубку.
Магоцци нашел скамейку в тени перед теплицей, уселся рядом с пухлыми пластиковыми пакетами, пахнувшими шоколадом. Воскресным утром машины заполонили Парквей, но их почти не слышно сквозь густую живую ограду из вечнозеленых растений, которая тянется повсюду, открывая лишь въезд с улицы на дорожку. Посреди города отгорожена тихая чудесная усадьба, где приятно и удобно делать покупки, жить, стрелять в старика среди ночи, не опасаясь быть увиденным и услышанным.
Внутри по-прежнему работают двое криминалистов, исследуя стол, на который Лили Гилберт положила тело мужа. Еще пара возится у теплицы, стараясь выявить место происшествия на вымытом дождем асфальте, где старушка, по ее словам, обнаружила тело, хотя, по мнению Магоцци, сотрудники бригады действуют просто формально. Намеренно или нет, Лили уничтожила все следы, которые пощадил дождь.
Он уже возненавидел это дело, видя, к чему оно клонится. Никто не расстреливает стариков ради чистой забавы. Если цель не в ограблении, список подозреваемых краток и почти всегда сводится к родственникам. Магоцци, безусловно, предпочел бы накачанного наркотиками психопата. Нет хуже чудовища, прячущегося в собственном шкафу.
Джино возвращался с другого конца стоянки. Широкая физиономия успела порозоветь на солнце, кобура с девятимиллиметровым пистолетом болтается на некрасивой штанине бермудов. Он рухнул на скамейку, вытер пот со лба.
– Веришь, что на прошлой неделе снег шел? Слушай, старик, жара адская. Под тридцать еще до полудня. Хорошо бы, чтоб сынок пораньше явился, пока мы не изжарились.
– Что у Лангера?
Джино наклонился, потирая руки:
– Кое-что интересное. Они с Маклареном нашли залитый кровью дом без трупа, а Тинкер с Петерсоном нашли труп на рельсах без всякой крови. Переговорили друг с другом, благодаря чуду сотовой связи, и вот что получается. Похоже, старик, который истекал кровью в доме, и тот самый, что лежит на рельсах, одно лицо. Собираются привезти домработницу для опознания, но приметы вроде бы сходятся.
Магоцци слегка выпрямился на скамейке, нахмурился:
– Что за чертовщина?
– Насколько ребята пока понимают, кто-то выстрелил в старика в его доме, перебил артерию, наложил жгут, чтоб он не умер от потери крови, пока его к рельсам привяжут. Дикость, да? Хотели, чтоб он поезд увидел. Сейчас лежит на столе у Ананта, который склоняется к мысли об инфаркте.
– Господи боже. – Магоцци надолго задумался, недовольный каждой приходившей в голову мыслью. – Его до смерти испугали.
