Книга Первый ключ - Улисс Мур

На рамочке имелась позолоченная этикетка. И на ней надпись: «Урсус Марриет». На снимке широко улыбался молодой человек, аккуратно причёсанный, в обычном пиджаке, с простым галстуком и в тёмных брюках.

Такой костюм как нельзя лучше подходил для праздника по случаю назначения директором школы в Килморской бухте.

Глядя на снимок и надпись под ним, Урсус Марриет вздохнул — уж очень тяжёлое и необычное у него имя.

«Я не хотел, конечно, чтобы мой сын стал каким-нибудь Джоном Смитом, как множество других… — вспомнил он слова отца. — Я не сомневался, что он станет важной фигурой».

А для того, чтобы стать важной фигурой, необходимо иметь особое имя, непохожее на другие.

Шестидесятилетний Урсус Марриет откинулся на спинку кожаного кресла и, повертев в пальцах остро отточенный карандаш, окинул взглядом другие выцветшие снимки, лежавшие на письменном столе и висевшие на стенах.

Вот его кабинет, какой и должен быть у важной фигуры. Вот его имя на дипломе в рамке, начертанное красивым готическим шрифтом.

Как давно это было? Десять лет назад? Двенадцать? Двадцать?

Он уже и не помнил. Урсус грустно улыбнулся и бросил карандаш на стол. Потом, хрустнув всеми суставами, сильно потянулся, зевнул, прикрыв рот рукой, и почувствовал не только усталость, но и удовлетворение.

Сегодня он провёл в школе весь день, решив наконец навести порядок в картотеке с личными делами преподавателей и учебными программами. Перебирая бумаги и пыльные папки, он даже не заметил, как наступил вечер. И теперь, когда уже стемнело, собрался покинуть свой кабинет и отправиться поужинать в тратторию «Находчивый путешественник».

А потом?

Потом он мог бы позвонить доктору Боуэну и, может быть, перекинуться с ним в карты. Или отправиться домой, чтобы отдохнуть. Если, конечно, можно отдохнуть в этом огромном, словно казарма, доме, где он жил один.

При мысли обо всех этих комнатах с закрытыми ставнями и коридорах, которые его мать велела выложить бежевым мрамором, где эхом отдавались его шаги, о гудящих трубах в ванной, где из-за недостатка давления нельзя принять нормальный душ, у него сразу же портилось настроение.

Вот потому-то Урсус Марриет и любил задерживаться в своём кабинете дольше положенного времени.

Он отодвинулся вместе с креслом, взгляд его упал на верхний ящик письменного стола. Директор школы достал оттуда коробку с нарисованным на крышке скарабеем, в которую сложил вещи, отобранные у близнецов Кавенант.

Он посмотрел на вещи с грустным любопытством, задержал взгляд на полуобгоревшей фотографии и с удивлением подумал: «Откуда у этого одиннадцатилетнего мальчика оказался в кармане такой снимок?»

На нём он узнал часовщика Питера Дедалуса и гиганта Леонардо Минаксо, ещё до того случая с акулой.

Возможно, стоял рядом с ним ещё кто-то, но край снимка обгорел.

— Питер и Леонардо… — проговорил директор. — Мои старые школьные товарищи!

Он поднёс снимок к лампе, и тут его заинтересовала одна деталь. Желая рассмотреть ее получше, он достал большую лупу и принялся изучать Леонардо Минаксо, то приближая, то удаляя лупу, чтобы добиться чёткости.

С улыбающегося лица смотрителя маяка он передвинул лупу на его шею, потом на грудь. И остановился.

На правом плече Леонардо он увидел чью-то руку. Но она принадлежала не Питеру Дедалусу, а какому-то третьему человеку, который стоял с другого бока и приобнимал смотрителя маяка.

Урсус Марриет взял ножницы и пинцет и принялся расправлять и разглаживать обгорелый край снимка, надеясь увидеть ещё что-нибудь. В директоре школы словно пробудился инстинкт следователя, ведь когда-то в молодости он мечтал стать детективом.

Осторожно расправляя обгоревший край фотографии, он разглядел часть головы человека, который ростом был явно ниже Леонардо Минаксо, но заметно выше Питера Дедалуса.

— Вот так, — проговорил Урсус Марриет, сделав это совершенно бесполезное открытие. — Вот и господин номер три!

В голове у него зазвенел невидимый колокольчик тревоги, отчего Урсус Марриет невольно припомнил другой снимок, который случайно встречался ему в последние годы.

Дело в том, что кабинет директора школы со временем превратился в хранилище наследия одного старого фотографа из Килморской бухты — очень талантливого человека по имени Уолтер Гетц, который оставил весь свой фотоархив школе в надежде, что когда-нибудь его снимки займут достойное место в каком-нибудь музее.

— Но возможно ли такое? — задался вопросом Урсус Марриет, вставая из-за стола.

Он прошёл в смежную комнату, где находился поистине огромный деревянный стеллаж — картотека высотой в два метра и шириной в шесть.

Но директор школы на память знал содержание всех ящичков в этом стеллаже и сразу же прошёл к тому, где хранился архив школьных классов самых давних выпусков.

Он провёл рукой по наклейкам с разными датами по пятилетиям и задумался, на каком остановиться. Выбрав ящичек с надписью: «1963–1968», вытянул его, но передумал и выдвинул другой, с архивом ещё более давнего выпуска, 1957–1962 годов.

Он достал все пять голубых папок, обложки которых стали от времени тонкими, как шёлк, отнёс их на письменный стол и открыл папку 1957 года.

На внутренней стороне обложки перечислялись имена учеников, хотя и различного возраста, но учившихся в одном классе. Список составила их учительница, чья подпись стояла внизу: госпожа Стелла.