Зато когда они отыскали наконец злосчастную Крагу, — причем не где-нибудь в самом парке, а у кафе, на мусорных бачках, — Даша сильно засомневалась в столь поспешно сделанных выводах. А еще через полчаса уже склонна была считать, что Матильда по доброте душевной явно преувеличила возраст этой взбалмошной птицы.
Судя по ее бестолковому, суетливому поведению и бессмысленным, восторженным, пронзительным воплям, больше года-двух в человеческом исчислении Даша ни в жизнь бы Краге не дала…
А уж как ворона орала, сообразив, что Даша не только ее понимает, но и может говорить с ней, просто ужас! Причем орала не только телепатически, но и по-вороньи. Во все, как говорится, воронье горло.
— Человек говорит! Ах-ах!
— Как-кар-кар!
— Девчонка говорит! Надо же! Девчонка!
— Как-кар-кар-кар!
Ну, и так далее, все в том же духе и на одной ноте! Бедная Даша и не знала, чего больше хочется — заткнуть уши физические или телепатические. Если честно, заткнуть хотелось и те, и те.
Даже Матильда, старательно умываясь, — что она делала, как отметила Даша, всегда, а уж в затруднительной ситуации — обязательно, — несколько смущенно заметила:
— Честное слово, иногда жалею, что той зимой я ее все-таки не сожрала!
Даша уходила из парка разочарованной. Матильда покосилась на недовольную подругу и осторожно сказала, что позже, когда ворона слегка успокоится, с ней можно будет поговорить по-настоящему…
Даша с большим сомнением покачала головой и проворчала, что если ее знакомый водолаз из той же экзальтированной компании, то Матильда может не утруждаться. Дашка уж как-нибудь обойдется и без этого знакомства. Во всяком случае, сегодня — точно. Хватит с нее и Краги. До сих пор голова кругом!
Матильда промолчала. Лишь у самого дома серьезно заметила, что водолаз — господин очень степенный, много старше их обеих, и ничем абсолютно бестолковую ворону не напоминает.
— И вообще — философ, — задумчиво протянула Матильда, но объяснить Даше, что имела в виду, наотрез отказалась, так как сама не очень-то понимала.
А вот знакомиться с ним они будут точно не сегодня. В лучшем случае, в выходные. И вряд ли — в ближайшие. Где он гуляет со своим хозяином в остальные дни, Матильда просто не знала.
Глава 8 Что за черт? Или сон номер один
Ну и странный же сон приснился сегодня Даше! Увидела она вдруг опять те большущие золотистые шары, что когда-то так поразили ее у Марии. Причем, приближая их к себе и пытаясь рассмотреть получше, Даша почему-то с закладывающим уши гулким треском вывалилась куда-то в ослепительно яркий и нарядный мир, где этих цветов было целое море, а от их резкого, пронзительного запаха кружилась голова.
Изумленно вытаращив глаза и разглядывая чудные растения на тоненьких, высоченных стеблях, Даша изо всех сил ущипнула себя за руку, но ничегошеньки не произошло. Боль-то она почувствовала сразу же и нешуточную, а вот проснуться… Проснуться ей не удалось.
«Вот и верь после этого книжкам!» — сердито подумала девочка.
А, может, щипок и боль ей тоже только снятся?
Даша решила как следует осмотреть этот неожиданный, нереальный мир. Раз уж он ей приснился! И побрела в сторону темнеющей где-то далеко впереди кромки леса.
Идти было удивительно приятно. И вообще Даша тела почти не чувствовала, настолько оно казалось здесь легким.
«Может, я и летать смогу? Ведь во сне все можно!»
Девочка сконфуженно оглянулась — нет ли кого поблизости — и раскинула руки в стороны, подражая птицам. Правда, как ни старалась, как ни размахивала руками, все равно почему-то так и не полетела.
«Значит, и во сне не все получается,» — разочарованно подумала Даша и осторожно отвела от лица невесомые, пушистые шары.
Минут через десять голову начало основательно припекать. Даша взглянула на странное, голубоватое солнце и недовольно поморщилась: уж без этих-то ощущений она вполне обошлась бы!
К тому же девочке вдруг страшно захотелось пить, а вот проснуться, чтобы сбегать за водой на кухню, никак не выходило, и это начинало злить.
— Хоть бы тучку какую-нибудь завалященькую! — безнадежно пробормотала Даша, облизывая пересохшие губы и разглядывая абсолютно чисто, белесое, словно выстиранное небо.
«Нет, ну надо же, придумала себе сон! Не могла вообразить что попроще и поприятнее!» — сердито фыркнула она, чувствуя, как шершавый язык прилипает к небу.
Поразмыслив, Даша пришла к выводу, что нужно следовать обычной логике и играть по правилам, и заспешила к лесу. Уж там-то точно можно будет найти тень, а, может, и воду.
* * *
Наконец Даша выбралась с огромнейшей поляны и изумленно захлопала ресницами. Она нашла у леса не долгожданную воду и даже не тень — странные, изломанные вишневые стволы с мелкими игольчатыми листиками тени почти не давали — а какое-то абсолютно несуразное существо в широченных полосатых шортах, смутно кого-то напомнившее.
Оно сидело, привалившись спиной к дереву, и недовольно рассматривало Дашу кругленькими, выпуклыми темными глазками.
Почесав тонкими волосатыми пальцами основание одного из небольших, крепеньких рожков, едва выглядывающих из кудрявой, рыжей шерсти и забавно сморщив розовое рыльце, существо плачущим голосом сказало:
— Надо же, еще одна появилась! И опять на моем участке. Какая все-таки невезуха!
Даше стало смешно. А то, что ЭТО заговорило вдруг по-русски, ее совсем не смутило. Сон есть сон! Ведь другого языка Даша пока и не знала толком. Разве что английский немного?
Будто прочитав ее мысли, существо замахало на девочку обеими руками и запричитало:
— Какой такой еще англицкий?! И не мечтай, голуба моя! У меня и русский-то твой в печенках сидит! Да деваться некуда. Работа такая, чтоб ее…
Даша рассмеялась: уж очень забавно неведомое существо сердилось.
— И что тебя здесь выкинуло а? Нет, чтобы на соседней поляне, Аркадию-то на голову… Он, проклятущий, как на курорте там прохлаждается — за сотни лет ни одного гостя! Один я такой невезучий на весь заповедник… Таскайся теперь за тобой по всем мирам, отслеживай! Тоже, подопечная на мою голову…
Оно присмотрелось к Даше внимательнее и аж взвыло:
— Еще и шмакодявка, кажись! Шпонка, малолетка, мелюзга — и все мне одному!
Даша неожиданно для себя рассердилась и топнула ногой:
— Сам шпонка, малолетка, мелюзга! Развыступался! Что воешь, как на похоронах? И вообще, кто ты такой?! Хоть и снишься мне, имя-то у тебя должно быть?
Существо неожиданно развеселилось и задергало лохматыми ножками, заканчивающимися раздвоенными, темными копытцами:
— Снюсь ей! Уморила! Хорошенькие же сны тебе обычно снятся, милая!
