Ева стащила с головы очки и отбросила их в сторону.
— Они использовали ее табельное оружие. Нарочно пустили в ход, потому что так больнее, оскорбительнее, унизительнее. Устроили засаду на лестнице, парализовали. Снесли вниз, сделали укол, заставили очнуться. Убили. Все заняло минут двадцать. Довольно быстро. Забрали ее оружие, удостоверение, жетон, телефон, украшения. Почему украшения? Все остальное имеет смысл. Это профессионально. Но украшения? Это любительщина. Так почему? Берешь, потому что можешь взять? Сувенир на память?
— Чтобы оставить ее ни с чем? — предположила Пибоди. — Она же осталась ни с чем. Они оставили ее одетой, может, потому, что дело было не в сексе. Не такое унижение им было нужно. Но они взяли то, что ей дорого, и оставили ее на полу в подвале. Значит, она осталась ни с чем.
— Возможно, — кивнула Ева. — Да, похоже на то. Вряд ли Моррис сегодня выйдет на работу, — повернулась она к Клипперу. — Но если выйдет, сделайте все возможное, чего бы это ни стоило, чтобы он ее не увидел, пока она…
— Сделаю.
3
Ева торопливо шла по Центральному управлению. Она предпочла эскалаторы лифту, чтобы не давиться в тесной коробке с другими копами. Впрочем, их и на эскалаторах было немало. Встречаясь взглядом с ними — рядовыми в униформе, начальством, детективами в штатском, — она поняла, что слух уже прокатился по всей конторе.
Когда Ева вошла в свой «загон», вся суета и разговоры прекратились вмиг. Она поняла, что объяснения не избежать.
— В двадцать три сорок вчера вечером детектив Амариллис Колтрейн была убита неизвестным лицом или лицами. Довожу до сведения всех сотрудников нашего подразделения, что любые предусмотренные отпуска могут быть и скорее всего будут отменены, пока это дело не будет закрыто. Я дам разрешение на сверхурочные для любого из вас, кто будет подключен к расследованию. Если кому-то во время следствия потребуется личное время или отпуск по уважительной причине, согласовывайте со мной. И учтите, причина должна быть уважительной. Никаких заявлений в прессу по этому делу, официальных или неофициальных, без согласования со мной. Каждый из вас с этого момента может считать это дело частью своей текущей нагрузки. Отныне она наша.
У себя в кабинете Ева сразу же бросилась к «автоповару». Ей нужен был кофе. Но не успела она вынуть из гнезда дымящуюся кружку, как следом за ней в кабинет вошел детектив Бакстер.
— Короче, Бакстер.
— Я хотел сказать, что мы с Трухартом подчищаем кое-какие концы по одному делу. Скоро все увяжем. Если тебе нужны ноги, руки, глаза, уши, если нужно бегать с поручениями, таскать тяжести, разгребать дерьмо, мы с малышом, — так Бакстер называл своего верного помощника и стажера, — к твоим услугам. К черту сверхурочные, Даллас. Мы не будем их оформлять. Только не в этом деле.
— Хорошо. — Ева ничего другого и не ждала, но приятно было, что люди не обманывают ее ожиданий. — Я собираюсь поговорить с ее шефом, с ее напарником, с ее бывшими коллегами из Атланты. Я затребую копии всех ее дел, открытых и закрытых, ее личные заметки. И мне понадобится свежий взгляд, чтобы их проверить. Надо будет проверить всех жильцов в ее доме. Проверить всех, с кем она регулярно контактировала. Соседей, продавцов в магазине, разносчика пиццы. Все ее связи — старые и новые. Ее друзей, бармена, наливавшего ей выпивку. Я хочу знать все о ней.
— Моррис…
— Я сама им займусь, но надо дать ему время. К тому времени, как вы с Трухартом свяжете все концы в вашем деле, у меня для вас будет море работы.
— Ладно. Я, признаюсь, сам за ней слегка приударил, когда она здесь появилась.
— Бакстер, ты слегка приударяешь за всеми, за каждой особой женского пола.
Он улыбнулся, радуясь, что она так легко к этому отнеслась.
— Что я могу сказать? Ничего лучше женщин на свете нет. Она, между прочим, тоже со мной флиртовала. Мило так, совсем легко, понимаешь? Она думала только о Моррисе. Любой из нас взялся бы за это дело, никто бы от него не отказался, потому что она была копом. А уж из-за Морриса каждый будет просто жилы рвать. Просто хотел, чтоб ты знала.
— Дай мне знать, когда закроешь свое дело.
— Слушаюсь.
Ева поставила кружку кофе к себе на стол и заметила, что у нее много входящих сообщений. Большинство из них наверняка от репортеров. Ну, эти она перевалит на представителя по связям с общественностью, пока ей не прикажут самой ими заняться.
Она перебрала сообщения, кое-что отбросила, кое-что оставила. Одно из них было от ее майора. Уитни через секретаря распорядился немедленно доложить о деле, как только она вернется в свой кабинет.
Отставив кружку кофе, Ева встала и вышла в «загон».
— Пибоди, позвони лейтенанту, под началом которого работала Колтрейн, договорись о встрече с ним в самое ближайшее время. Передай ему, что нам нужна также встреча и с теми сотрудниками, которые были с ней связаны. Я иду к Уитни.
«Жаль, времени мало», — думала Ева, пробираясь по лабиринтам управления к владениям Уитни. Ей нужно было время — привести в порядок мысли, открыть дело, отредактировать свои записи, начать беспристрастные раскопки биографии погибшей женщины-копа. Но когда Уитни вызывал ее, приходилось откладывать все.
Он не стал держать ее в приемной. Стоило ей войти, как секретарша сразу направила ее в кабинет шефа.
Уитни поднялся из-за стола навстречу ей и как будто заполнил собой весь кабинет. Он излучал властность и носил ее, как костюм, скроенный на заказ и сшитый первоклассным портным. Впрочем, власть принадлежала ему по праву, он ее заслужил. Хотя он больше не работал на улицах, а сидел за столом в своем кабинете, его властность была властностью копа.
— Лейтенант.
— Сэр.
Он не сделал ей знак садиться и сам тоже не сел. Значит, они покончат с этим стоя. С минуту Уитни изучал ее. Его темное лицо хранило серьезность, взгляд был холоден.
— Докладывайте.
Ева коротко отчиталась и положила диск со съемками, сделанными на месте преступления, ему на стол.
— Я договариваюсь о встрече с ее лейтенантом, с ее напарником, с ее коллегами по участку: вдруг кто-то сможет пролить свет, сообщить какие-то детали.
— Морриса проверили?
— Да, сэр. Он работал, есть свидетели, равно как и записи с камер наблюдения. И его журнал это подтверждает. Нет нужды перепроверять его местонахождение. Он чист.
— Хорошо. Очень хорошо. А теперь изложите мне ваше мнение, Даллас. Как вы это видите.
— Она была дома. То ли получила звонок на сотовый, то ли о встрече — деловой или личной, установить сейчас уже не представляется возможным, — было договорено заранее. Ее сейф с оружием открыт и пуст. Там есть отделения для стандартного табельного оружия и — поменьше — для вытяжного. Для табельного оружия она использовала поясную кобуру.
