— Боже сохрани. Нужно вместе, Дэниел. Что если мы потеряем друг друга?
Она взяла его за руку, и это была рука молодой девушки, легко вскочившей на край купели и скользнувшей в воду. Дэниел нагнулся к ней, поцеловал совершенную мягкость ее губ, и она сказала: «Аминь». Вместе они отпустили этот мир и через оставленный богиней туннель погрузились в вечный рай.
20
Уполномоченная Комиссии по равным возможностям пессимистически перевела взгляд с катящихся по оконному стеклу дождевых капель на табло отправлений и как раз в этот миг заметила, что последний рейс поменяли с «отложен» на «отменен».
Рядом с камерой хранения — телефон.
— Придется здесь ночевать.
— Откуда ты звонишь?
— Из аэропорта. Тут льет как из ведра.
Голос на другом конце поник.
— Я твой любимый чай приготовил. И оладьи с грибами.
— Прости, дорогой. Ничего не поделаешь.
На взлетной полосе одинокий самолет то исчезал, то появлялся в шквальных порывах мятущегося дождя.
Вновь послышался голос Ларри:
— Когда ты прилетишь?
— Первым утренним рейсом. Около девяти.
Оживленные двойной порцией темного рома, прошли десять минут. Наконец показалось такси, и уполномоченная, следуя за молодым таксистом, покинула комнату отдыха аэропорта.
— Что за чертова погода, да? — ликовал парень, закидывая ее чемодан в багажник.
Они нырнули в машину и захлопнули нарастающий дождь. «Ну, теперь заведет о погоде», — подумала уполномоченная, и, разумеется, не успели они тронуться, как шофер припал к лобовому стеклу, косясь на темные тучи, дымными тенями клубящиеся по всему небу.
— Вам еще повезет, если завтра выберетесь.
— Наверное.
— Мотель или паб?
— Мотель. Какой-нибудь поудобнее и не слишком далеко.
— «Белый Лебедь», — он перестроился в крайний ряд (глухое постукивание «дворников», шуршащие по гладкой мокрой дороге шины) и свернул на широкое авеню.
— Первый раз здесь?
— Да. То есть нет. Но всего лишь на день и очень давно, — подавленный зевок, который он не заметил или проигнорировал.
— Неплохое местечко. Я-то здесь родился.
— А, — уполномоченная обозначила точку, а не вопросительный знак, но парень явно был настроен поболтать.
— Хорошее местечко, если бы не дождь. В июне — хуже всего. Самое паршивое время года. У нас и убийства бывают, — он наблюдал за реакцией в зеркале заднего вида. — И самоубийства. Люди гробятся направо и налево, — попытался он еще раз.
— Сколько самоубийств произошло в этом месяце? — Нечестная игра, но улыбка парня растянулась еще шире.
— Пока одно. Вчера вечером. Зато какое, — и он перебросил ей через спинку газету.
«Западный информатор» не скромничал с заголовком: «УНИКАЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ! ЧЕЛОВЕК УТОНУЛ В СОБОРЕ!»
— «Ничего подозрительного» — видите? Это примерно на середине. — Смекалистый хитрец заполнил зеркало такси. — Смешно так говорить, когда кто-то только что сыграл в ящик?
— Конечно. — Скоро ли мотель?
— Мне позвонили, чтобы я отвез женщину из полиции сказать его родне. В таких случаях они не ездят на полицейских автомобилях. По ее словам, он был некрупный малый. Кинулся вниз головой в эту проклятую купель в соборе Св. Беды. Умер быстро. У него еще астма была. Дикий способ самоубийства, правда? У бедолаги и родственников-то не оказалось. Когда мы приехали, сообщить было некому.
Уполномоченная притворилась, что читает газету, но парень попался настырный.
— Представляете себе, когда никого нет? Полицейская решила, что он от одиночества, как вы считаете?
— Право, не знаю. Возможно.
— Да. Забавная штука, да? — И еще одна забавная штука для продолжения беседы. — О'Холиген. Это его фамилия. Печатать нельзя, пока не найдут родственников. О'Холиген, забавная фамилия, правда? И полицейская так считает. «Дэниел О'Холиген. Что за фамилия такая?» — это ее слова.
— Ирландская, — сказала Алисон.
— Возможно.
— Наверняка. Я его знала.
— Неужели? Вы извините, я не хотел сказать, что он был…
— Ничего. Он был.
Таксист смутился. Только что это была его история, а теперь — надо же, так опростоволосился. Но он оказался вежливым пареньком.
— А откуда вы его знали?
Право — отличная тренировка по бесстрастному управлению человеческими делами, и Алисон обнаружила, что способна действовать хладнокровно, преодолеть потрясение и ответить ясно и размеренно, как идеальные свидетели, с которыми ей приходилось встречаться и которые нередко лгут прямо в глаза. Но она лгать не будет.
— Когда-то я училась с Дэниелом О'Холигеном в университете. Его сбили на демонстрации, я вытащила его на дорогу. Так мы познакомились.
— И все? — он надеялся вновь завладеть инициативой.
— Не совсем. Некоторое время мы встречались, месяц-полтора. Он и тогда был одиноким. С ним было довольно трудно. Все время говорил, ну, пока мог дышать. Всегда спорил, ни с кем не соглашался. Ненавидел все новое, перемены.
Почему она помнит так немного? Он предстал перед ней вместе со словами, которые она набросала: маленький, рыжие клочья волос, мармеладная кожа, пестрые веснушки, выпученные зеленые глаза за толстыми стеклами. Изъеденная молью шерстяная куртка с ингаляторами в каждом кармане и безостановочный поток идей, аргументов, мнений. Они обменивались чувствами. Они спали вместе, употребляя расхожий термин тех времен, а вот теперь она почти ничего не помнит. Лицо шофера в зеркале излучало любопытство. Что еще она может сказать?
— Я вернулась к своему старому приятелю, но Дэниел какое-то время еще заходил. Потом мы с Ларри решили жениться. Дэниел появился пару раз… потом мы с Ларри закончили юридический факультет… и уехали за границу. Больше я его не видела.
Такси затормозило на светофоре.
— А сколько времени прошло с тех пор, как вы виделись? Лет двадцать?
Алисон пожала плечами:
— Наверное. Я слышала, много лет спустя, что он переехал сюда. В ваш университет.
— «Золотой Запад».
Алисон подумала, помнил ли Дэниел ее так же расплывчато, если вообще помнил, и, словно прочитав ее мысли, парень взглянул в зеркало:
— Он, конечно, про вас слышал.
— Каким образом?
— У вас это… Комиссия равных возможностей, верно?
— Да.
