Европейский код планетарного масштабаВестернизация изображений, репрезентирующих флаги, представляет собой отнюдь не частное или случайное явление. Напротив, это долгосрочный и широкомасштабный процесс, в ходе которого Европа сумела за несколько веков навязать остальному миру свои ценности, практики и коды. Это происходило различными путями, но чаще всего через составление, а затем распространение флаговых каталогов, обладавших официальным и универсальным значением в дипломатии и торговле. Вернемся к Средиземноморью и рассмотрим пример мусульманских стран. Можно заметить, что с XVI по начало XX века, в период османского господства, большинство мусульманских городов, земель и стран, по примеру самих турецких властей, постоянно производили автокоррекцию собственных эмблем и флагов, ориентируясь на модели западного образца, которые транслировали европейцы. Этот феномен продержался вплоть до современной эпохи во всех исламских странах, получивших независимость: эмблематический арсенал, гербы и флаги всех этих стран созданы по моделям, характерным для Европы. То, что верно для исламского мира, столь же верно и для других культур: всегда и везде эмблематическая аккультурация была односторонней (можно ли в таком случае вообще говорить об аккультурации?), и Европа постепенно навязала свои ценности, свои системы и коды Африке, Азии, а потом и целому миру.
Прежде всего проводниками в этом деле выступали войны, мореплавание и торговля; затем — дипломатия. Следующим посредником стали публикации и печатные материалы, воспроизводящие флаги и знамена: путеводители, карты, энциклопедии, словари, ученые труды распространяли европейскую модель, а затем придавали ей официальный статус. Наконец, сегодня роль посредника играют крупные международные организации — вспомним, к примеру, исключительно западнический характер международного протокола в ООН и не только, — а также крупные спортивные соревнования и их мировое массмедийное освещение. Олимпийские игры, мировые чемпионаты, кубки мира стали уникальными промоутерами западной эмблематики во всех ее формах в ущерб прочим эмблематическим системам, которые веками использовались в других культурах. Западная эмблематика вытеснила все. Даже Япония, которая в 1964 году выступила организатором Олимпийских игр в Токио, отказалась в этом контексте от своих собственных древних эмблематических изображений и предпочла им цвета, майки, флажки и значки «в западном стиле». И, переняв их, сделала из них товар, тем самым способствовав их распространению по всей планете. Экономика, идеология и культура в данном случае неразрывны. Экономическая война, которую ведут многонациональные американские и японские корпорации, недавно довершила дело, начало которому было положено религиозными войнами и войнами на море в эпоху крестовых походов: мировое распространение европейских знаковых систем.
Эти явления ставят перед историком множество вопросов: какова зона распространения, каков период функционирования данной конкретной эмблематической формулы? Какие страны, государства, культуры, политические режимы являются экспортерами эмблем, а какие — их потребителями? Где расположены центры, точки пересечения, «смутные зоны» эмблематики? В средневековом христианском мире Византия была экспортером эмблем до начала XII века, а Священная Римская империя подхватывала их и передавала дальше на запад Европы. В дальнейшем Византия уступила эту роль Англии, Франции и затем Бургундскому государству. На юге, в самом центре Средиземноморья, активнейшей зоной пересечения традиций, настоящей эмблематической лабораторией, в которой смешивались византийская, нормандская и мусульманская эмблематические системы, была Сицилия. В Новое время, с XVI по начало XVIII века, leadership[654] в эмблематике в Европе и в Новом Свете главным образом берет на себя Испания, наследница бургундской традиции. Наконец, начиная с XIX века эстафету принимают англосаксы, которые завершают процесс, распространяя европейские коды по всем континентам.
Эти явления вексилларной аккультурации теснейшим образом связаны с цветом. Цвет — это культурный феномен в высшей степени: определяющие его параметры меняются в зависимости от общества и даже в зависимости от эпохи. Даже на Западе современные параметры, предъявляемые к цвету (тон, яркость, насыщенность), установились не сразу. В других случаях для определения или описания цвета могут использоваться иные понятия (сухой/влажный, мягкий/резкий, матовый/блестящий, теплый/холодный и т. д.). Кроме того, само цветовосприятие также является культурным феноменом, так как задействует память и воображение. Следовательно, как в этой связи следует подходить к изучению флагов? Как эти различия влияют на составление флагов, их использование, их восприятие? Например, одинаково ли воспринимался и осмыслялся красный штандарт в мусульманских странах, в Византии и в Священной Римской империи германской нации в XII веке? Конечно, нет. Красный цвет для мусульман значит одно, для византийцев — другое, а для немцев или итальянцев — третье. Так же и в наши дни: зеленый цвет в ирландском флаге ни в эмблематическом, ни в символическом плане не имеет никакого отношения к зеленому цвету Лиги арабских стран или западноафриканских государств, бывших прежде французскими колониями (Сенегала, Мали, Гвинеи и др.). Между тем на сегодняшний день зеленый цвет на флагах и в официальных документах национального или международного значения во всех трех случаях выглядит одинаково. Как это воспринимается, ощущается, осмысляется и переосмысливается разными сторонами?
Как рождаются флагиКак любой знак, любая эмблема, любой цвет, флаг никогда не существует изолированно; он воплощает или приобретает смысл только в том случае, когда он сопоставлен с другими флагами или противопоставлен им. Поэтому страны без флага быть не может: даже если страна отказывается выбрать флаг, другие страны берут эту функцию на себя и назначают ей флаг по собственной инициативе или же признают, что отсутствие флага равнозначно его наличию. В семиотическом смысле отсутствие эмблемы фактически является эмблемой. Тем не менее сопоставление, противопоставление, позиционирование флагов по отношению друг к другу регулируется принципами не только структурного, но также исторического и культурного порядка. Эти отношения следует изучить в их пространственно-временной динамике, ведь эмблематика никогда не сводится к чисто семиотической системе, свободной от всякого исторического или антропологического содержания. Не стоит об этом забывать, особенно когда речь заходит о генезисе и возникновении флагов.
Рассмотрим еще один пример, который снова перенесет нас к берегам Средиземного моря, — современный греческий флаг1. Он появляется в эпоху первых националистических антиосманских восстаний 1821-1823 годов, переживает революционный период и в 1833 году, после утверждения независимости, принимается в качестве официального флага. Первоначально представляя собой белый крест на синем фоне (в лазурном поле серебряный крест), он впоследствии дважды меняется, прежде чем приобретает нынешний, знакомый нам вид: четыре белых пояса и белый крест на синем поле. Цвета с начала революции 1820-х годов ни разу не менялись. Почему именно эти цвета? Сегодня в Греции любой прохожий вам объяснит, что синий — это цвет моря или неба, а белый — это цвет домов, света или Христа. Эти интерпретации, конечно, имеют под собой мало исторических оснований, они были придуманы a posteriori[655], но не следует забывать, что при этом они сами по себе исторически значимы. Каждый флаг может быть развернут в дискурс и в каждый могут быть вчитаны смыслы; флаг сам создает свою собственную мифологию.
