Еще более богата содержанием надпись №5, найденная в Кирене и представляющая собой декрет об исополитии между Киреной и ее метрополией Ферой. Надпись и декрет датируются IV в., но вместе с декретом на камне вырезана и древняя Клятва основателей (Ορκιον των οίκιστήρων), принятая всеми гражданами Феры при отправке колонии в Ливию во второй половине VII в. Она-то и была правовым основанием заключения или, скорее, возобновления соглашения об исополитии между Киреной и Ферой в IV в.
О заселении колонистами с Феры ливийской территории и основании здесь в 631 г. города Кирены было хорошо известно и ранее благодаря обстоятельному рассказу Геродота (IV, 150-158). После находки надписи к этому сообщению литературной традиции добавилось важное документальное свидетельство. Вырезанный на камне текст, как это убедительно доказывают А. Грэхем и Л. Джеффери, в общем верно передает содержание древнего документа, проливающего яркий свет на колонизационную практику греков в VII в. в условиях уже сложившегося полисного строя.[408]
Действительно, вывод колонии с Феры в Ливию предстает перед нами как продуманная и организованная акция, как рациональная система мероприятий, включающих отбор колонистов-апойков и назначение руководителя апойкии, каковым стал Батт, наделенный, в этом качестве, званиями архагета и царя-басилевса. Сама община ферян выразительно именуется полисом, ее члены — гражданами-полиатами, а их правовой гражданский статус — политейей. Правоспособность граждан определяется сопричастностью их к гражданскому статусу, отправлению должностей и владению земельным наделом (πολιτήιας καί τιμαμ πεδέχ[εν] καί γας άπολαγχάνεν).
Полисное государство по крайней мере внешне облечено в демократическую форму: присяга предваряется решением народного собрания ([έ]δοξε ται έκκλησίαι), наказанием для неповинующихся объявляется как смертная казнь, так и обращение имущества в народное достояние, т. е. конфискация (καί τα χρήματα εστω δαμόσια). Вместе с тем показательно для полисного государства архаической эпохи сохранение и использование ритуальных реликтов первобытной поры: проклятия против нарушителей присяги подкрепляются — на официальном, государственном уровне! — самой что ни на есть черной магией, а именно сожжением вылепленных из воска фигур-колоссов, символизирующих преступников.
Следующие две надписи иллюстрируют особый вид так называемой внутренней колонизации. Первая из них, надпись №13, происходит то ли из Этолии, то ли из окрестностей Навпакта: место находки в точности не известно, но второй вариант кажется более привлекательным. Надпись, датируемая примерно 525-500 гг., содержит закон (τεϋμός), принятый какой-то общиной западных (озольских) локров — возможно, Навпакта — относительно землеустройства некой новой территории. Документ содержит ценные сведения о процессе внутренней колонизации и вместе с тем высвечивает важные детали полисного государственного устройства самой не названной по имени общины.
Так, интересно, что земельный фонд новой осваиваемой территории подразделяется на частновладельческие наделы, с одной стороны, и общественные (храмовые и прочие) участки, с другой.[409] Далее, в документе упоминаются различные государственные институты: совет старейшин (πρεΐγα), народное собрание, обозначенное как полис (т. е. совокупность граждан-политов), еще один совет, именуемый апоклесией, возможно, представлявший коллегию более широкого состава, чем совет старейшин. Процедура голосования в этих институтах определяется с помощью характерного термина «псефос» (так назывался счетный камешек, игравший роль бюллетеня в полисных собраниях или коллегиях). Упоминается еще один совет, избираемый по знатности (άριστίνδαν) числом 101 человек, который мог в военных нуждах расселить на означенной новой территории еще по меньшей мере 200 дополнительных колонистов-эпойков, способных к несению военной службы. Упоминаются должностные лица: архос (άρχός), дамиурги.
В целом перечисленные элементы государственной структуры создают впечатление достаточно развитого, но скорее аристократического или олигархического полисного строя. Особенно показательны в этом плане упоминания о совете старейшин и совете ста одного, избираемом, как выразительно подчеркнуто в надписи, по принципу знатности. Надо думать, что ни жесткая регламентация аграрных отношений, ни политическое засилье землевладельческой знати не могли гарантировать безымянной общине внутреннего мира. Составители документа это отлично сознавали; более того, для определения возможного в будущем раздора по поводу раздела земли ими используется весьма выразительный и, кстати, хорошо нам известный из литературной традиции, в частности из произведений Солона и Феогнида, термин «стасис», соответствующий новейшему понятию «революция».
Другая надпись (№ 14), происходящая с афинского Акрополя и датируемая предположительно самым концом VI в., содержит постановление афинского народного собрания (демоса) о поселении на Саламине военнообязанных колонистов-клерухов (термин не сохранился, но восстанавливается с большой долей вероятности). Для интересующей нас темы важны упоминания о принявшем решение народе (εδοχσεν τοι δέμοι) и государственной казне (δεμόσιον), куда надлежало вносить штрафы, о специальном архонте, наблюдавшем за порядком землепользования и военной экипировкой поселенцев (ср. об этом должностном лице позднейшее свидетельство Аристотеля [Ath. pol., 54, 8]), наконец, об афинском государственном совете-булэ (в последней, 12-й строке, где это слово восстанавливается достаточно уверенно).
