Сергей Шнуров: Пузо работал в шведской строительной компании. Получал по тем временам совершенно бешеные деньги. Долларов что-то около трехсот-пятисот, и это после дефолта! Я работал на радио. Севыч работал на радио. Андромедыч работал на погрузчике пивзавода «Балтика». Тоже получал какие-то нереальные бабки.
Кто еще? Тогда в составе группы был Ромеро. Ромеро преподавал баян детям. Сашко работал в военном оркестре, играл на трубе. Квасо, который играл на тромбоне, работал в мюзик-холле вторым тромбоном… или даже первым? Митя Мельников работал гардеробщиком в клубе «Грибоедов». Вот, наверное, это и был весь состав.
А Леха Микшер — Леха Микшер нигде не работал.
К моменту выхода альбома многие песни из него были уже прекрасно известны публике. В то время Шнур часто пел со сцены еще не изданные вещи — это потом, во времена альбомов «Для миллионов» и «Бабаробот», он прекратил это делать.
Сергей Шнуров: Вот, например, «Руки из карманов». Это какая-то давнишняя песня. К моменту записи она уже тысячу раз игралась на концертах, поэтому я уже не помню, когда ее придумал. На концертах она звучала постоянно.
Тема тоже взята из жизни. Шнур с милицией сталкивался регулярно, да и сейчас случается. Во время фестиваля «Нашествие-2003. Свободный доступ» наряд приехал за ним прямо в студию «Нашего Радио». Еле удалось отвлечь милицию и вывести музыкантов «Ленинграда».
Сергей Шнуров: Ну, такого, чтобы у меня в кармане был шприц, — нет, такого не было. А вообще, конечно, да. В нашей стране, по-моему, нет таких людей, которые не пересекались бы с ментами. В Петербурге с этим попроще. Такой жесткости, как в Москве, нет. Да и менты там такие, что в принципе могут отпустить запросто так. А в Москве если не дал денег, то не отпустят ни в какую. Так что это песня скорее про московских ментов.
Песней «Руки из карманов» Шнур, конечно, себе напророчил. В конце 2002 года группу «Ленинград» перестали пускать в Москву с концертами, превратив их таким образом в первый в XXI веке запрещенный в столице коллектив. При том, что концерты, к примеру, неофашистских групп проходят в Москве без особых проблем и собирают свою публику. Тогда, однако, будущих приключений никто не мог предвидеть — все просто развлекались. Не запариваясь даже по финансовым вопросам.
Сергей Шнуров: Честно говоря, это было хобби. Поскольку мы все работали, для нас это было времяпрепровождение уикенда. Мы собирались вместе, пьянствовали, шутили, радовались, и при этом еще играли музыку.
По поводу репертуара тоже не особо грузились. Весь альбом был сделан за полторы недели, пока Шнур был в отпуске. Материала было навалом. В стандартный концерт влезало десятка три-четыре песен. Все это игралось лихо, но с паузами — кто помнит на сцене «Ленинград» образца 2000 года, тот плохо понимает, как группа вообще могла стоять на ногах.
Сергей Шнуров: Бывают жутко пьяные концерты, а бывают концерты чуть выпившие. Но сам по себе выход на сцену в пьяном виде целью не является. Просто я не понимаю, как вот можно петь о том, что ты алкоголик и придурок, будучи трезвым как стеклышко.
…
«Звездный» период жизни Сергея Шнурова освещен довольно подробно. О нем пишут и серьезные издания уровня «Новой газеты», и всяческие «желтые» листки. О своей юности он рассказывает реже, зато куда откровеннее большинства коллег.
Сергей Шнуров: Ленинградский инженерно-строительный институт. Жуткое место, конечно. Потому что там очень сложные переходы и несколько корпусов. Ну и потом, мне не нравятся студенты. Я не понимаю разговоров о том, как кто что сдал, — мне это неинтересно.
Был еще Советский Союз. Тогда в институтах учились в основном друзья из солнечных республик. Чуть ли не 3 сентября кто-то из них подарил нам целый полиэтиленовый пакет анаши. Дальше мы именно этим и занимались. Анаша, правда, довольно быстро кончилась, но тогда было еще разливное пиво. Ходили на концерты «АукцЫона» в ДК работников связи…
Потом у одного моего приятеля собака заболела эпилепсией. Ей прописали какие-то «колеса», которые назывались, как сейчас помню, «Детепил». Будучи экспериментатором по жизни, приятель естественно, решил попробовать их на себе. «Колеса» оказались жуткими галлюциногенами, и дальше весь курс был связан с «колесами» «Детепил», анашой и трехлитровым пивом.
А! Еще был самогон! Его гнал какой-то сосед, и он жутко вонял ацетоном. А стоил самогон пятнадцать рублей!
Песни Шнур писал еще в студенческие времена. А свою первую группу он собрал еще в школе — юные музыканты даже пытались записывать что-то на магнитофон «Романтика», — но потом в творческой жизни Шнура образовался довольно долгий перерыв. Человек, скажем так, набирался жизненного опыта.
Сергей Шнуров: Тогда было очень модно заниматься золотом. То бишь золото было в дефиците, в ювелирном магазине купить его было невозможно. А тут ты заключаешь фиктивный брак, тебе дают талончик на покупку золотого кольца. Идешь покупаешь — и тут же его сливаешь.
Это было еще в студенческие времена, в Инженерно-строительном. После первой же сессии Шнур оттуда ушел — и вот тогда-то началась взрослая жизнь.
Сергей Шнуров: Я пошел работать грузчиком в кондитерский магазин. Было жутко блатное место. Там я проработал целых полгода. Прочитал, что требуется грузчик, зарплата сто шестьдесят рублей, подумал: «Нормальные бабки, Серега». И пошел работать грузчиком.
Побочный бизнес там был уже другой. Были такие конфеты… по-моему, они назывались «Юбилейные»… или «Подарочные»?.. Ну, короче, не важно… вот такенные шоколадные коробки, — жуткий дефицит! Стоили они в районе трех рублей. Если ты покупал коробок десять, ты мог тут же слить их по пять рублей бабкам, которые постоянно толкались около нашего магазина. А они потом, наверно, рублей по десять продавали их в районе Сенной площади.
С музыкальным образованием Шнур разобрался несколько раньше.
Сергей Шнуров: В музыкалке я учился с пяти лет по четвертый класс — почти шесть лет. Это была начальная музыкальная школа. Я специализировался по классу скрипки. После того как я ее закончил, планировалось, что я поступлю в Музыкальное училище имени Римского-Корсакова, а потом в консерваторию.
Но мне скрипка не очень нравилась. Дальше учиться музыке я просто не стал. В детстве я хотел быть летчиком-испытателем, а потом как-то сразу — дипломатом. Потому что я подумал, что дипломат — это нормальная тема: жвачки, джинсы… а у скрипачей или, скажем, у летчиков-испытателей нет ни жвачек, ни джинсов.
Короче, ни летчиком, ни дипломатом Шнур не стал. После того как у него ничего не вышло с институтом, Сергей решил попробовать поучиться в техникуме.
Сергей Шнуров: Я пошел в Реставрационный лицей. Опять же с приятелем из института, которого выгнали еще быстрее, чем меня.
