Хотелось бы вспомнить слова итальянского историка Ф. Кардини, писавшего, что «средневековый рыцарь и для нас, сегодняшних людей, граждан мира, лишенного покровов сакральности, прекраснее какого-нибудь банковского служащего». Действительно, как мы уже отмечали выше, у многих современных молодых людей личность и история барона Унгерна вызывают такой интерес, с каким не может сравниться интерес ни к одному из участников Гражданской войны в России. Почему? На этот вопрос мы попытались дать свой ответ на страницах этой книги. Замечательно, на наш взгляд, высказался один из деятелей современной российской контркультуры А. Михайлов, автор авангардного сочинения «Межлокальная Контрабанда»: «В то время как голубчик Голицын и корнет Оболенский искали работу таксистов в городе Париже, генерал барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг продолжал насмерть сражаться с красными негодяями. «Золотое знамя победит красную тряпку», — любил повторять барон и по большому счету оказался прав».
… В детстве нам очень хотелось, чтобы герои прочитанных нами любимых книг не погибали, не умирали. Очевидно, подобное детское ощущение сохранилось и у многих тех, кто каким-то образом был причастен к судьбе барона Унгерна. Иначе чем можно объяснить огромное количество «достоверных» легенд, слухов, свидетельств очевидцев о том, что Унгерн счастливо избежал казни и остался жив? Некоторые из таких слухов мы привели выше. Напоследок позволим себе еще одну историю — историю, которую привел в своих воспоминаниях М. Г. Торновский:
«В Шанхае пришлось видеть фотографию, на которой сняты трое лам. Один старый лама благообразный, почтенный. Это, как мне объяснили, настоятель одного из наиболее почитаемых монастырей где-то в Бирме. Другой — противоположность — маленький ламенок, так лет 15–17. Посредине высокий, худой лама лет 42–45 и до поразительности похож на Р. Ф. Унгерн-Штернберга. Молодой ламенок… якобы является сыном генерала Унгерна от брака с его китайской принцессой.
Легенда говорит, что высшие ламы Монголии не остались безучастными к судьбе бога войны. Они следили за его жизнью, и когда его привезли в Новосибирск, то, зная заранее, что его там расстреляют, они купили алтайских шаманов, чтобы они теплое, еще не подвергнутое разрушению тело бога войны вывезли в горы, где их ожидали искуснейшие далай-ламы. Они оживили его, залечили раны и через Тибет доставили в один из почитаемых и стариннейших монастырей в Бирме, куда был перевезен и сын генерала Унгерна из Пекина.
По существу легенды ничего не могу сказать. Но на фотографии, несомненно, подлинный Унгерн. Если это искусственная инсценировка фотографа по чьему-то заданию, то ее нужно признать весьма удачной.
Не допускаю мысли, чтобы Новосибирское ГПУ, расстреливая генерала Унгерна, было так наивно, что не убедилось в его смерти и глубоко и, пожалуй, скрытно не закопало бы его тело. Слишком ответственная на них была возложена задача. Тем не менее, фотография остается фактом. Судя по времени, когда я видел фотографию (1937 г.), его сыну — если он был и есть — могло быть примерно 16–17 лет».
Заключение
25 мая 1922 года в новониколаевском театре «Сосновка» открылся новый судебный процесс. На этот раз перед революционным трибуналом предстали соратник Унгерна генерал А. С. Бакич и еще 16 человек: 15 офицеров и 1 священник. Председательствовал в трибунале Опарин, одним из членов коллегии был Вележев, обвинителем выступал Ем. Ярославский (Губельман) — все лица, хорошо знакомые нам по процессу барона Унгерна. Основной задачей обвинения, как указывает современный биограф А. С. Бакича историк А. В. Ганин, было увязать деятельность Бакича с происками эсеров — в Москве готовили крупный показательный процесс по делу социалистов-революционеров с привлечением иностранных гостей. Решение трибунала можно было предсказать заранее: генерал А. С. Бакич был приговорен к «высшей мере социальной защиты» — расстрелу «под гром аплодисментов зрителей». В уже упоминавшейся нами книге, посвященной генералу А. С. Бакичу, А. В. Ганин указывает, что «по законам Российской Федерации он (А. С. Бакич. — А. Ж.) до сих пор считается осужденным обоснованно».
Несколько лет назад Верховный суд Российской Федерации отказался пересматривать решение по делу генерал-лейтенанта барона Р. Ф. Унгерн-Штернберга. До сих пор «осужденными обоснованно» считаются сотни героев Белого движения. Вся их «вина» заключается в том, что они отказались подчиниться уголовно-политической шайке, финансировавшейся из зарубежных источников и захватившей власть в России в октябре 1917 года, и с оружием в руках отстаивали многострадальную Родину от красного террора, голода, безбожия, духовного оскотинивания — короче, боролись против коммунистов и советской власти.
Памятников героям Белого дела установлены считаные единицы. Как правило, занимаются этим благородным делом небольшие группы энтузиастов, которым приходится преодолевать невероятную косность и сопротивление местных властей, угрозы в свой адрес от представителей различных левацких группировок. Памятники героям русского сопротивления подвергаются уничтожению и осквернению. Так, автор книги «Тамбовское восстание 1918–1921 гг.» тамбовский писатель Б. Н. Сенников сообщает об уничтожении в его родном городе в ночь на 1 мая 2001 года памятного знака участникам антисоветского крестьянского восстания. «Неизвестные лица» (этот удобный эвфемизм употребляется, как правило, сотрудниками правоохранительных органов — на самом деле эти «неизвестные лица» прекрасно известны всем и каждому) угрожали уничтожить установленный недавно в Иркутске памятник адмиралу А. В. Колчаку. Зато «украшают» русские города и села многочисленные истуканы В. И. Ульянова-Ленина и других, более мелких деятелей «коммунистического и рабочего движения». За ними следят, их охраняют, из скудных местных бюджетов выделяют средства «на поддержание памятников истории и культуры». Улицы и целые районы крупных и мелких городов продолжают именоваться в память тех, кто расстреливал царскую семью, травил ядовитыми газами русских мужиков, взрывал храмы и монастыри. Все это происходит под разговоры о консолидации российского общества, о возвращении страны к ее историческому прошлому. Но пока на государственном уровне не будет восстановлена справедливость в отношении всех участников белой борьбы, подобные благие разговоры останутся ни к чему не обязывающим словоблудием и пустыми звуками.
Завершая эту многострадальную книгу, ждавшую своего издателя более 8 лет, мне хочется выразить благодарность и признание всем, кто поддерживал меня, помогал материалами, советами, да и просто любовью и участием:
— моей жене Наташе — без ее любви и неоценимой помощи я вряд ли бы завершил свою работу;
— моему редактору, прекрасному русскому историку Вольфгангу Акунову;
— иерею о. Роману Бычкову; моим близким друзьям: Дмитрию Баранову, Сергею Герасимову, Владимиру Дубровскому, Игорю Дмитриеву, Анатолию Макееву, Кириллу Монастырскому, Михаилу Лёвину, Игорю Лавриненко, Андрею Третьякову, Сергею Яшину.
