Кто-то, притаившийся по ту сторону двери.
Мне померещилось, или что-то белесое мелькнуло там, за щелью? Конечно, заглянуть в комнату через нее надо было сразу же, но сегодня я почему-то только то и делаю, что торможу. Присев на корточки, я удостаиваюсь прекрасного вида на парочку дежурных офисных столов и статичный фрагмент неба за стеклом слухового окошка. Кипа каких-то неряшливых DVD-дисков высится на ближайшем столе, но ни одно название я не могу разобрать.
Когда я разогнулся, створка захлопнулась.
– Ты это слышал? – выдохнул я.
– Это же был ты, – озадаченно смотрит на меня Марк.
– Не ящик. Прислушайся.
Теперь уже сомнений нет – в коридоре кто-то смеется. Но здесь никого нет, не считая нас, и двери все как одна заперты. Я уже склонен приписать все своему умопомешательству, когда понимаю, что одна дверь – самая дальняя от лифта – хитренько приоткрыта. Хрюкающие смешки будто кто-то глушит рукой… но все равно, звук какой-то до одури знакомый.
– Кто здесь? – спрашиваю я не очень громко.
– Я посмотрю! – объявляет Марк и решительно шагает к двери.
– Может, лучше подожда…
Я просто теряю время и дыхание – а он уже толкает дверь и заглядывает внутрь.
– Ну, и что смешного? Мы с Саймоном хотим знать!
Его внезапно отбрасывает от проема. Дверь распахивается настежь, и какая-то молния смазанного тусклого цвета проносится по коридору в сторону лестницы. До моих ушей доносится топот, шлепки, как от клоунской обуви.
– Врешь, не уйдешь! – кричит Марк и стартует следом.
Судя по звукам, он сразу выскакивает на лестницу. Та буквально за углом. Но когда я сворачиваю, там еще больше дверей и тусклых лампочек, отмечающих столь же длинный коридор, лишь автоматически закрывается ближайшая дверь.
– Марк, подожди меня! – Я локтем открываю ее. – Марк!
На единственном видимом пролете лестницы его нет. Белые стены не дают рассмотреть, что там, внизу. Но, судя по топоту Марка, останавливаться он не собирается. Да и второй человек, более тяжелый, явно только набирает скорость.
– Не беги за ним, Марк! – кричу я и кидаюсь следом.
Я перестаю звать его, когда звуки погони внезапно стихают. Неужто они побежали в подвал? Хотя нет, есть же ковер на первом этаже. Точно, сейчас они там. Хотя вестибюль все такой же широкий, а потолки явно выше, чем на последнем, загнанном под самую крышу, этаже, я чувствую себя здесь таким же зажатым. Мое сердце оглушительно колотится в ушах, а легкие кажутся двумя воздушными шариками, готовыми лопнуть. Марка здесь нет, но я отчетливо слышал, как грохнула створка входной двери – значит, погоня продолжилась на улице. Я беру небольшую передышку – и слишком поздно распознаю средь тотального грохота, коим устлана изнутри моя черепушка, гудение лифта в шахте. Стальные створки почти беззвучно раздвигаются за моей спиной.
– Ну, и куда ты забрел, а? – спрашивает меня грузный верзила в просторной черной форме охранника. – И куда так спешишь сейчас?
Я тычу пальцем в сторону выхода и пытаюсь восстановить дыхание.
– Я… за ними… туда, в общем.
Но прежде чем я добираюсь до двери, он с совершенно неподобающей его комплекции грацией шмыгает вперед – и всей тушей заслоняет дверь.
– Нет, никуда ты теперь отсюда не выйдешь, – сообщает он мне с холодным триумфом.
46: ГниениеНе только мой ум, но и все мое существо, кажется, сжимается вокруг одной мысли: я несу ответственность за Марка, и я потерял его.
– Мне нужно найти моего сына! – говорю я. В этот раз, вопреки своей манере все уточнять, я не желаю тратить время и дыхание. – Ему всего семь лет!
Бледные тонкие губы охранника кривятся в клоунской гримасе.
– С самого детства толкаешь парня на плохую дорожку?
В его голосе столько отвращения, что я теряюсь.
– С детства… толкаю?
– Знаем мы ваши хитрости-ухищрения. Мелким пользуешься, чтоб попасть туда, куда вход запрещен, так ведь?
– Вы ошибаетесь. – Возможно, следовало подпустить в голос праведного гнева – слишком уж равнодушен взгляд охранника. – Мы доставляли посылку. Теперь, будь добр, просто…
– Ты забыл одеться.
– Что?
– Нашел бы хоть костюм нормальный! – он явно издевается надо мной – наверное, имеет в виду шубу Санта-Клауса; так думаю я, пока он не добавляет: – Если хочешь, чтобы люди думали, что ты почтальон, раздобудь себе форму.
– Я не хочу, чтобы кто-то что-то обо мне думал. Я – писатель. А теперь, пожалуйста, дай мне пройти.
Я шагаю к двери и хватаю ручку, но охранник не двигается.
– Я говорю – дай пройти!
Я налегаю на дверь изо всех сил, и тут он бьет меня в живот. Удар быстрый, вполсилы – но у меня еле-еле выходит устоять на ногах. Ловя воздух ртом, как рыба, я отшатываюсь и задаю идиотский вопрос:
– Ты… ты что вообще делаешь?
– Хочешь подать на меня в суд за нападение? Вот умора будет.
– Просто уйди с дороги, и я забуду про все, – слова на ветер: если он и подвинулся чуть-чуть, то лишь для того, чтобы заслонить от меня своей тушей дверную ручку. – Ты будешь выглядеть полным идиотом, когда я расскажу об этом, – говорю я менее уверенно, чем мне бы хотелось. – Я уже сказал тебе – мне нужно отдать книгу в издательство.
– И кто тебя издает?
– Их имена тут есть, – уверяю я его. – Шесть-сто двадцать.
– А, да, какой-то там Илья?
– ИЛУ. Издательство Лондонского университета. Кирк Питчек и Колин Вернон.
– Всего двое? Маленькое какое-то издательство.
– Онири дакторы, – моя речь снова идет вразнос, и меня охватывает липкий страх. – Вот, смотри, – говорю я, вытаскивая кошелек и извлекая из него кредитку. – Вот кто я.
Он по-бычьи опускает голову и хмурится:
– Ну и что?
– Как – что?! – срываюсь я на крик.
– Ну да, тут написано твое имя, и что? Ты писатель, говоришь? А ну покажи книгу. Что-то я о тебе до сегодняшнего дня вообще не слышал.
Слова путаются в голове, и совершенно очевидно, что моя злость не поможет мне их распутать.
– Долго ты собираешься пороть чушь? – рычу я, выступая вперед. – Что ты хочешь сделать с моим сыном?
– А это зависит от того, что твой сын сделал, – говорит охранник, выпячивая живот, и добавляет: – Если у тебя вообще есть сын.
– Ладно, ты меня достал, – говорю я и выхватываю мобильник. – Я звоню в полицию.
– Круто. Вот веселья-то будет.
– Вот только виселица буде шнеты, – заверяю я его, борясь попутно за власть над своим же языком. – Ты что, взаправду считаешь, что нашуритель закона станет им звонить?
