Книга Лабиринты судьбы - Марина Преображенская

Уснула я быстро. Свежий воздух, прогулки по лесу, купание в бассейне делали свое дело. Я крепла на глазах, сон мой стал более спокойным. Я больше не вскакивала от кошмарных видений, не просыпалась от боли, хорошо ела и не впадала в депрессию. Леша был рядом. Изредка он отлучался по каким-то своим делам, связанным обычно с переговорами с Москвой. После переговоров он бывал немного удручен, но, в общем и целом, всегда находился в ровном и хорошем расположении духа.

Проснулась я неожиданно. Мне ничего не приснилось, но что-то необъяснимое заставило меня открыть глаза и прислушаться к звукам в квартире. Мне показалось, что в соседней комнате кто-то разговаривает. Я напрягла слух и поняла, что это говорит Леша. Вероятней всего, по телефону.

Я осторожно встала с кровати, подошла ко второму аппарату, стоящему на подоконнике за занавеской. Мне некуда было звонить, а Леша, чтоб не беспокоить меня, пользовался аппаратом в другой комнате. А этот телефон убрали со стола и поставили на подоконник.

Медленно, чтоб не звякнуть электронным сигналом, я подняла трубку. «Интересно, с кем он говорит? — промелькнуло у меня в голове, пока я подносила трубку к уху.

— Артур, я уже начинаю путаться во всех этих именах! — воскликнул Леша слегка раздраженным голосом. — Ты мне не мути воду, а ответь прямо, что там с дивидендами?

— Вольф, какие дивиденды?! — возмутился чем-то Артур на том конце провода, и я удивилась, неужели и здесь, в Америке, у Леши крутятся какие-то дела. — Я был вчера на пятачке, ты выбыл из обоймы.

— Ну-ка, повтори еще раз, ты, ты! — Леша задохнулся от негодования. — Ну, ладно, вернусь в Москву, поговорим, — пообещал он, и я поняла, что это разговор с Москвой.

— Не бери на себя, Воля. Кто ты сейчас? А? Голожопый бомж. Ты продал свою дачу, свой дом, свою машину! Ты, ради этой… просрал свое дело! Все, завод уже не наш, понял? Ну, кто ты сейчас-то есть?

— Артур, — примирительным голосом произнес Леша, но я все равно услышала в нем нотки угрозы. — Мне нужны деньги. Косарь… Ты же знаешь меня, я это так не оставлю. Я вытрясу из них все до копейки…

— Ага, если дотянешься. Воля, здесь все поменялось. Здесь власти сменились, пойми ты… Косарь — это так, плюнь и разотри, я б мог тебе сунуть лавы, но триста тысяч за два месяца лечения?! Ты спятил! Ты определенно спятил!! Можно было лечить и подешевле.

— Послушай ты, гнида! — взорвался Леша. — Если б тебе пришлось лечить своего любимого человека, ты тоже бы стал считать?! Дерьмо ты козлиное!

— Ха, брат, все, приехали! Ты у меня просишь или я у тебя? Заткнись! А если не понял еще, то смотри, как бы за Ником не спрыгнуть на сорок шестой участок.

Резкие гудки вонзились в мою ушную раковину острыми иглами с ядовитыми наконечниками.

Я так и застыла с трубкой в руке. У меня не было слов, чтоб ответить Леше, вошедшему в комнату, на простой вопрос:

— Почему ты не спишь?

Почему я не сплю? Да, почему я не сплю? Не сплю вечным беспробудным сладким сном? Значит, Ника нет! Он погиб в день своего тридцатилетия. Он погиб из-за меня, это я всю дорогу приставала к нему с дурацкими расспросами, не давала сосредоточиться. Боже мой, какая я идиотка! Все это время я и не подозревала, что Леша говорит мне неправду по поводу Ника. Ведь он уверял меня, что с Ником все в порядке. Наверняка он просто берег мои нервы.

— Ты с кем разговаривал? — спросила я изменившимся от волнения голосом.

— Так… — Леша подошел ко мне, обнял меня за плечи, взял из моих рук трубочку и изучающе заглянул в глаза. Наверное, он решал, что именно я могла услышать из разговора. — Это мои друзья…

— Друзья? — криво усмехнулась я. — И твои друзья позволяют себе разговаривать с тобой подобным образом?

Я замолчала. Мне казалось, если я сейчас произнесу хоть слово, то из глаз моих хлынут потоки слез.

— Иришка, выпей таблеточку и успокойся, — предложил Леша, чувствуя, как затряслись под его ладонями мои плечи. — Завтра, когда ты отдохнешь, в более спокойной обстановке мы все обсудим.

Леша подошел к своей сумке, выложил из нее все содержимое прямо на пол и достал пачку успокоительных таблеток, которые находились там еще с доштатовских времен.

«Наверное, сам принимал», — подумала я, но выпить таблетку тазепама отказалась.

— Не надо, — слабо отстранила я его руку. — Нет, не завтра. До завтра я не смогу спокойно ждать. Ты и так уже целых три месяца оберегаешь меня от волнений, словно маленького ребенка. Я хочу поговорить с тобой прямо сейчас.

— Сейчас? — будто удивился Леша. Он остановился посреди комнаты, пододвинул к себе круглое низкое кресло и опустился в него, поджав под себя ноги.

— Хорошо, садись, — показал он рукой на кресло напротив. — Садись, я тебе все расскажу.

Я подошла к креслу и тоже села в него, уставившись на Лешу острым немигающим взглядом.

— У меня болит голова, — сжав руками виски, тихо произнес Леша.

— Понимаю… Дать тебе таблетку? — Я решила стоять до конца, не позволяя обвести себя вокруг пальца. Мне хотелось поговорить с ним, не медля ни секунды. Поговорить начистоту! Но о чем? О том, что он не сказал мне о гибели Ника? Или о том, что он продал всю свою недвижимость и движимость, чтоб собрать деньги на мое лечение? А может, о том, что он не поехал в Германию к своему компаньону по бизнесу, который воспользовался этим и лишил его предприятия, прокрутив какие-то махинации?

Что я хотела выяснить для себя? В чем упрекнуть его? Я все еще помнила ту угнанную с моей помощью машину, но давно знала, что ее взорвали у Лосиноостровского лесопарка в наказание за какие-то темные делишки ее владельца. Меня не касались эти бандитские разборки, и Леша принес свои извинения за то, что так некрасиво использовал меня в тот день. Конечно, обида где-то на самом донышке души все еще корчилась в судорогах, но через какое-то время я бы напрочь забыла о ней.

Но вот сейчас… Леша сидел в кресле, по-турецки скрестив ноги, держался за голову и был очень бледен.

Я встала, взяла со стола шипучую таблетку аспирина и пошла на кухню, чтобы набрать стакан воды.

— Постой. — Леша остановил меня, взяв за локоть. Я замерла. — Поцелуй меня, — попросил он.

Я наклонилась к его лбу и легонечко прикоснулась губами к влажной коже.

— Не так. — Леша поднял голову, и я утонула в его бездонных темно-синих глазах. — Я скучал по тебе… — почему-то шепотом произнес он и приник горячими губами к моему рту. — Я безумно скучал по тебе, я чуть не умер, когда с тобой это случилось! Ирочка!

— Не надо, — попросила я, отстраняясь от него кулачком с зажатой в нем таблеткой. — Я не могу сейчас, Леша. Я не могу…

Мне стало страшно неловко, я чувствовала себя жуткой эгоисткой, думающей только о себе, я хотела сказать ему, насколько я благодарна ему за все, что он сделал для меня, а вместо этого я истерично закричала: