Хотя понятно зачем: чтобы убедиться. Стивен надеялся, что страх чакмооля перед Прескоттом не обоснован. Однако Прескотт уже дважды навострил уши, как собака, почуявшая белку, — оба раза, когда они пересекали дорогу, ведущую в Зал мумии. Прескотт каким-то образом может чувствовать чакмооля, и чакмооль об этом знает. И не просто знает, а боится Прескотта.
— А, эта дыра… Я не знаю, куда она ведет, — соврал Стивен. — Пещера огромная, в ней гораздо больше мест, где я никогда не бывал, чем тех, которые я знаю.
Стивен подошел к Прескотту и заметил нечто странное. Под робой на его груди что-то двигалось, подергивалось, как зверек, пытающийся выбраться наружу.
Интересно, когда Прескотт смотрел в Бездонную яму, было то же самое? Стивен бы наверняка заметил такое, хотя, с другой стороны, ужасно трудно оторвать взгляд от каменных стен, которых никогда не касалась рука человека и лишь на мгновения осветил падающий факел.
«Так вот как Прескотт чувствует присутствие чакмооля — у него на шее какой-то талисман».
— Это здесь вы нашли мумию? — спросил Прескотт, словно не расслышал слова Стивена.
— Да нет же. Я ведь сказал, что никогда не ходил этой дорогой. Пойдемте, мистер Прескотт. Нужное вам место гораздо дальше.
«И не вздумай уличить меня во лжи, — подумал Стивен. — Не заставляй меня делать то, чего я не хочу».
Прескотт поднял глаза на Стивена, заметил, что тот не отрывает взгляда от его груди, и поспешно прикрыл рукой подергивающийся комочек.
— Это… ну, магнит, — заикаясь, выдавил Прескотт. — Здесь, наверное, залежи каких-то металлов. Мумия, она это… на магниты странно реагировала, и я подумал… — Он не договорил.
«Ага, конечно, над нами триста футов известняка, а у него магнит пляшет, как капли воды на раскаленной сковородке», — подумал Стивен.
— Пойдемте, мистер Прескотт, — повторил он, стараясь придать голосу убедительность, — мы еще не дошли до нужного вам места.
Стивен протянул руку и положил ее на плечо Арчи.
Плотина в голове рухнула, и многоголосый хор затараторил на все лады: голоса смеялись и вопили, словно молчали целую вечность, а теперь не могли наговориться и болтали так быстро, что слов не разобрать.
Стивен отшатнулся от Прескотта, оглушенный непрекращающимся гомоном, сквозь который прорезалась единственная связная мысль: «Прескотт вернул мне голоса. Чакмооль заставил их замолчать, а Прескотт выпустил на свободу».
Когда Стивен оторвал руку от плеча Прескотта, гомон стих, превратившись в шепот, однако не исчез. Точно так же, как раньше, начиная с момента, когда Стивен впервые вошел в пещеру семнадцатилетним мальчишкой, голоса неумолчно шептали в голове, бормотали на дикой смеси разных языков — знакомое ощущение, словно домой вернулся.
Разве теперь он сможет поднять на него руку?
Стивен осознал, что уставился прямо на Прескотта, и неуклюже попытался объяснить свое странное поведение.
— Споткнулся ненароком.
— А, понятно. — Лицо Прескотта ничего не выражало. — Ну тогда пойдемте, поищем ча…
— Нам сюда, — ответил Стивен. Помог Арчи подняться и повел дальше вглубь пещеры.
Стивен продолжал показывать и рассказывать, но как-то рассеянно, будто обязанности проводника занимали его мысли в последнюю очередь.
Названия достопримечательностей стали отдавать черным юмором: река Стикс, озеро Лета, Чистилище.
От прогулки на лодке по реке Стикс и озеру Лета Арчи бросило в дрожь. Стивен бесшумно работал веслами, опуская их в черную как ночь воду.
— Слава Богу, хоть не шестом отталкивается, — подумал Арчи. — Это было бы уже слишком!
Они вылезли из лодки и пошли вниз по отлогому спуску. Арчи поинтересовался, как далеко им еще идти.
— Мили четыре, пожалуй. Вы устали?
— Да нет, просто любопытно. А сколько времени занимает дорога туда и обратно?
Стивен задумался.
— К закату вернемся на поверхность, — наконец ответил он.
Арчи обрадовался, что воды в реке оказалось немного и путь был открыт, однако он ясно понимал: без Стивена дороги назад ему не найти.
«Скоро мне придется с ним поговорить, — подумал Арчи. — Он ведь видел, как талисман трепыхался у меня на груди, и наверняка понимает, что здесь что-то не так. Наверное, надо было с самого начала ему все рассказать, и будь что будет».
Однако теперь уже поздно жалеть об упущенных возможностях. За обедом предстоит преинтереснейший разговор.
Речки остались позади, и характер пещеры изменился: просторные округлые залы, из которых в основном состояла Главная пещера, сменились узкими высокими коридорами. Стивен показал Арчи гипсовые цветы — похожие на комок снежинок нежные наросты камня в трещинах. Иногда приходилось идти, расставив ноги, опираясь на выступы противоположных стен, а между ног была глубокая трещина.
Арчи не мог избавиться от ощущения, что ближайшие к входу залы были созданы по определенному плану, а дальше извилистые коридоры сливались в один многоуровневый лабиринт. Несколько раз ему казалось, что они снова проходили по уже пройденным участкам, которые вдруг изгибались или спускались неожиданным образом. На полу опять появилась грязь и заблестели лужицы.
Внезапно коридор круто повернул и превратился в узкий лаз. Арчи заколебался — на него снова накатила паника.
— Этот подлиннее Извилистого лаза, но не такой тесный, — подбодрил его Стивен. — А то, что вы увидите на другой стороне, с лихвой вознаградит все усилия.
С этими словами он протиснулся в лаз, держа лампу перед собой.
Арчи полез следом, отталкиваясь ободранными коленями и не спуская глаз со света лампы, чтобы не потерять голову от мысли, что потолок почти касается затылка. Правда, в отличие от Извилистого лаза, этот был довольно широкий, и Арчи скоро втянулся в ритм движения: локоть, колено, локоть, колено и не смотреть вверх.
Когда лаз расширился, и можно было выпрямиться, Арчи уже улыбался. Страх исчез или превратился в эйфорию: в конце концов, многим ли довелось такое испытать? Ползать по забитым грязью пещерам не каждому придет в голову. Да и красота здесь все же необычайная — мрачное, ничем не приукрашенное великолепие.
— На Земле нет ничего прекраснее, верно?
Стивен усмехнулся:
— Погодите несколько минут, еще не такое увидите.
На протяжении мили они прошли три гигантских зала, в каждом из которых Арчи застывал с раскрытым ртом, пораженный их невероятными размерами: свет лампы не достигал потолка, пол уходил вниз, ниже уступа, по которому они шли, а противоположная стена едва виднелась в темноте.
В последнем зале они слезли вниз, остановившись на ровном участке, где, словно памятники, высились огромные камни.
