Кэролайн Де Квинси упал на каменную плиту рядом с Кэролайн и зарыдал.
– Инспектор Райан, – произнес он наконец.
– Да?
– Сделайте мне одолжение.
– Конечно.
– Я заметил чуть дальше по улице рабочих. Не могли бы вы попросить у них какую-нибудь жердь, которой можно было бы пользоваться как рычагом?
Райан удивленно посмотрел на него, но повторил:
– Конечно.
– Отец, я…
Не находя слов, Эмили опустилась на колени рядом с ним и обняла.
– Сержант Беккер, – позвал Де Квинси.
– Да?
– Пожалуйста, помогите мне передвинуть тело Кэролайн.
Эмили тоже вызвалась помочь. Втроем они осторожно перенесли труп к ступенькам.
Райан вернулся с жердью, и Любитель Опиума указал на каменную плиту, на которой только что лежала лицом вниз Кэролайн.
– Пожалуйста, поднимите эту плиту, – попросил он.
Инспектор просунул конец жерди в щель между плитами и навалился всем весом на рычаг. Когда плита приподнялась, сержант отодвинул ее в сторону и с громким стуком сбросил в угол.
На земле под плитой лежал скелет со сложенными на груди руками.
– Энн, – дрогнувшим голосом сказал Де Квинси. – Наконец-то я тебя нашел.
– Могу я сделать что-то, что заставит вас передумать? – спросил лорд Палмерстон.
Вместе с комиссаром Мэйном, Райаном и Беккером он пришел на вокзал проводить Эмили и ее отца. Манчестерский поезд нетерпеливо запыхтел.
– Я жаловался на ваши полуночные прогулки. Но неожиданно понял, что лишаюсь общества единственного во всей Англии человека, который настолько мало заботится о себе, что не боится говорить мне правду.
– Милорд, для меня было большой честью воспользоваться вашим гостеприимством и восхититься вашим величием, – начал Де Квинси, но лорд Палмерстон с усмешкой перебил его:
– Я даже готов не обращать внимания на ваш сарказм.
– Здесь на меня слишком сильно действуют воспоминания, – объяснил Любитель Опиума. – В декабре меня выманили в Лондон из Эдинбурга, пообещав рассказать, что случилось с Энн. То обещание оказалось жестоким обманом, но теперь я наконец узнал, что случилось с девушкой, и цель моего путешествия в Лондон достигнута.
Если я останусь здесь, то состояние мое будет лишь ухудшаться, сокрушенное теми воспоминаниями, которые станут вызывать у меня Оксфорд-стрит, Сохо-сквер и Греческая улица. Хотя ум лишен способности забывать, это еще не означает, что я должен подвергать себя пыткам из-за этих ярких воспоминаний. Вдали от столь памятных мест я попытаюсь еще раз снизить ежедневную дозу лауданума.
– Желаю вам успеха в этих попытках, – произнес комиссар Мэйн. – И куда вы с Эмили теперь направитесь?
– В Грасмер в Озерном крае, – ответил Де Квинси. – В юности я провел там немало счастливых лет. Мы с Эмили собираемся довести до конца путешествие, начатое в четверг вечером. Возможно, некоторые из моих книг уцелели после аукциона.
– Не знаю, как Лондон будет обходиться без вас, – заявил комиссар, – когда случится новое необъяснимое убийство…
– Инспектор Райан и сержант Беккер вполне способны с этим справиться, – с улыбкой отозвался Де Квинси. – Если будут и дальше придерживаться учения Иммануила Канта.
Комиссар рассмеялся.
– Мы были рады изучать изящное искусство смерти под вашим руководством, – сказал Беккер.
Мимо них торопливо проходили пассажиры и рассаживались по вагонам поезда. После похорон Энн и Кэролайн – последнюю, как самоубийцу, погребли в неосвященной земле – газеты опубликовали множество репортажей, заверяющих читателей в том, что человек, организовавший нападения на поезда, арестован полицией и теперь не осталось никаких причин, чтобы опасаться железных дорог. С каждым днем число пассажиров увеличивалось.
