Оставался еще один подводный камень. В сущности, основной, тот, благодаря которому никто никогда не подозревал Мескилека.
Жандармы подвергли экспертизе анализы ДНК всех лиц мужского пола, знавших Миртий Камю, и среди них ДНК Фредерика Мескилека. Разумеется, он не совпал с анализом спермы, найденной на теле Морганы и Миртий. Неужели красавчик Шишин тоже стал жертвой невероятных совпадений, цепочки умопомрачительных превратностей, сделавших его идеальным преступником? Или же он сотворил самый ловкий фокус?
Мы этого не знали, но жандармы уже завтра, к тринадцати часам, намеревались дать ответ.
44
Неужели он нашел свою большую любовь?
К полуночи в Региональную службу судебного опознания Руана доставили шестьдесят три опечатанных пластиковых мешка. Стаканы, бутылки, ножи, вилки, зубные щетки, расчески, одежда, обувь, очки, перчатки, носовые платки, ручки, ключи, каподастры для гитары, наушники для плеера MP3…
Жандармы из бригады Эльбефа, исполняя приказ коммандана Вайсмана, тщательно собрали в квартире Фредерика Мескилека все предметы, на которых, по их мнению, так или иначе, мог сохраниться биологический материал.
Первый результат анализа доставленного барахла пришел утром: банальная баночка, втиснутая между гелем для душа и шампунем, содержала застарелые остатки спермы. Спустя несколько часов компьютер выплюнул генетический код.
Жандармы долго и старательно сверяли каждую букву, каждую цифру, словно игроки в лото, которые не могут поверить, что держат в руках выигрышный билет. Десять лет они ждали, когда же наконец выскочит нужная комбинация…
И теперь бурно выражали свою радость.
Сперма в баночке оказалась та же, что нашли на телах Морганы Аврил и Миртий Камю! По горячим следам Вайсман составил итоговую докладную судье Лагарду: Фредерик Мескилек раздобыл сперму неизвестного, чтобы отвести от себя подозрения. Эта улика позволяла поставить точку в деле, принявшем совершенно отвратительный оборот. Обычный влюбленный, запаниковавший, получив отказ от обеих пассий, красавчик Шишин превращался в убийцу-садиста, тщательно подготовившего оба убийства. Напрасно судебный медик доктор Курад утверждал, что, по его мнению, технически невозможно, чтобы сперму, обнаруженную во влагалище Морганы Аврил, ввели туда искусственно; никто не придал значения его словам. Даже с тремя пулями в животе Фредерика Мескилека занесли в первые строчки списка дьявольски изобретательных убийц.
«Параме» вошла в порт Гранкам-Мэзи. Обошла десяток пестрых рыбацких лодок, лениво покачивавшихся у набережной. Жандармы, рассыпавшиеся среди полистироловых баков, похоже, поймали сетью лодки рыбаков и пригнали сюда в ожидании, когда за ними явятся владельцы.
Дениза бросила канат ближайшему жандарму. Сплющив желтые спасательные круги, «Параме» уперлась в кирпичные подпорки набережной.
— Они хотят с тобой поговорить, — прошептала Кармен на ухо Осеан. — Поговорить с каждым из нас. Но сначала с тобой.
В ее голосе звучала тревога. Она сжимала в руке телефон.
Взглянув мокрыми от слез глазами на мать, Осеан снова обрушила на меня поток слез. Поток дождя — на этот раз горячего. Разумеется, ей надо объясниться с полицией. Она убила человека. Меньше тридцати минут назад она всадила в него три пули.
Чтобы отомстить.
Чтобы спасти меня…
Ее ладонь медленно заскользила по моей руке.
— Прости меня, Джамал, — произнесла она. — Прости нас, это было…
— Тебя ждут, — торопила Кармен.
Осеан встала. Мне показалось, что во взгляде ее мелькнуло сожаление.
— Зовут, — прошептала она.
Зовут.
Кармен и Осеан скрылись за синим микроавтобусом «Рено-Трафик», стоявшим прямо напротив «Параме», а палубу куттера наводнили жандармы. Наверное, с десяток. Некоторые надели латексные перчатки и маски из прозрачного пластика. Я по-прежнему сидел на запертом ящике, и никто, похоже, мной не интересовался. Справа в поле моего зрения стояла, опираясь на поручни, Мона; когда к ней подошел полицейский, она что-то ему сказала.
Слишком далеко. Расслышать невозможно.
Флик покачал головой и отошел. В следующую секунду Мона уже стояла передо мной.
— Здравствуй, Джамал. С тех пор как я «умерла» возле вокзала в Иф, у нас толком не было возможности поговорить.
Ее смех звучал фальшиво. Или бессмысленно. Потому что с моей стороны ей ждать нечего.
Она поджала губы. Ветер играл ее волосами, пытаясь загнать их в капюшон ветровки «К-Way».
— Мне очень жаль, Джамал. Ты не причастен к этой истории. А мы все вляпались. Все.
В моем комбинезоне по-прежнему хлюпала вода. Мне очень хотелось покончить с этой тягомотиной. Выложить все фликам, подписать показания и свалить отсюда.
— Тебе, конечно, наплевать, — продолжала Мона, — но я скажу. Я не хотела играть в их игры, но у меня не было выбора.
Я отвернулся. Из-за микроавтобуса «Рено-Трафик» в сопровождении жандарма вышла Кармен. Но не Осеан.
— Видишь, в конце концов Кармен Аврил оказалась права. Как и Пироз. Чтобы вытащить на поверхность истину, пришлось разворошить прошлое.
Разворошить прошлое?
Вытащить на поверхность истину?
В трюме «Параме» разлагались два трупа, явно не те, которые были предусмотрены в начале спектакля.
Какой-то жандарм в надвинутом до самых бровей кепи направился к нам. Но прежде чем он успел до нас дойти, его перехватила Дениза, сунув ему в руки Арнольда. Очевидно, Мона должна довести переговоры о перемирии до конца. Пришло время поговорить со мной.
На что она надеялась?
Мона нервно отбросила метавшуюся по губам непослушную прядь. Она больше не похожа на маленькую перепуганную землеройку.
— Джамал, я с самого начала знала, что ты невиновен…
С самого начала?
Уточни, прелесть моя.
Когда мы стали спать с тобой? Или раньше? Или после? Или во время?
Я заметил, как в трюм спустился четвертый жандарм.
— Я обязалась сыграть свою роль до конца, — оправдывалась Мона. — В память о Миртий… О Луизе, о Шарле… Я не могу этого объяснить. Помнишь, вчера вечером в Вокотте, когда мы сидели в «фиате», ты прочитал историю, присланную в коричневом конверте, историю девчонки с улицы Пюшо и ее подружки. Мими и Лины, подружек с самого детства. Печальную историю девушки, рыдавшей рядом с тобой, пока ты читал письмо незнакомки…
Вчера вечером. Сейчас не больше десяти часов. А мне казалось, что с тех пор прошел целый год.
Вокотт. «Фиат». Коричневый конверт.
