Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
При этой неожиданной отповеди дочери Потифэра побледнел и вскочил.
– Несчастная! – прошептал он, задыхаясь и хватая за руку Аснат. – Да ты любила его! Ты, дочь Верховного жреца Гелиополя, любила раба-вольноотпущенника, этого негодного пса, который сам, своими нечистыми руками, как преступницу, запер тебя в тюрьму, лишь только ты стала помехой его тщеславию!
Глаза Аснат вспыхнули; горечь и муки – все, что за многие годы скопилось в душе ее, вдруг вылилось наружу:
– Отец, ты забываешь, что лишь по приказу жрецов и твоему стала я женой Иосэфа. Я никогда не забывала моих обязанностей по отношению к тебе и нашей касте. Я презирала Адона перед светом; самому ему выказывала я лишь равнодушие и пренебрежение, я никогда ему не говорила, что любила его; но сердцу приказывать нельзя! И этот человек, сделавший всем вам так много зла, осыпал меня любовью и всегда был добр ко мне! Много было причин, побуждавших его к удовлетворению ненасытного честолюбия; однако, несмотря на это, он не решился погубить меня, хотя это было бы для него очень легко. В моей тюрьме он выказал мне столько любви, как никогда во дворце. – Суровому велению моей касты я покорилась безропотно; я не была ни женой, ни матерью – на что имеет право беднейшая женщина народа – но проклинать память Иосэфа я не в силах!
Потифэра слушал ее, пораженный изумлением. Только теперь, в эту минуту, он понял, как он был жесток в своем ослеплении, сколько страданий доставил он своему ребенку, увлекшись фанатизмом, политикой и предрассудками касты; жрец задушил в нем тогда отца.
Быстрым движением он привлек к себе Аснат и запечатлел на лбу ее поцелуй.
– Прости, возлюбленная дочь, слепоту и жестокость мою к тебе! – прошептал он. – Сегодня же отправлю я гонца в Танис к главному жрецу храма Гатор, и, если то будет в силах человеческих, твои дети будут тебе возвращены.
* * *
В Танисе последнее время было также очень тяжело; болезненный припадок, случившейся с Апопи на другой же день после смерти Адона, во время разговора его со жрецами, перешел в опасную болезнь, и в продолжение нескольких недель жизнь фараона была в опасности.
Управление делами пришлось взять в свои руки царевичу Намураду, несмотря на то, что сам он был слаб и болен; и на первых же порах царевич очутился перед затруднениями почти непреодолимыми – неожиданная смерть Иосэфа привела в расстройство почти всю правительственную машину. Приходилось не только восстановлять порядок и дисциплину, но и готовиться к обороне, наталкиваясь при этом на каждом шагу на глухую неприязнь, измену и злонамеренность египетского населения. Тем не менее неизбежность опасности пробудила в гиксах энергию, и они довольно быстро собрали войска и двинули их на освобождение Мемфиса.
Известие о поражении было страшным ударом; Апопи, к которому понемногу возвращалось здоровье, принимал энергичные меры, чтобы собрать новые силы, когда воин, случайно избегнувший избиения мемфисского гарнизона, принес весть о сдаче крепости и о приближении Таа III, форсированным маршем идущего на Танис.
В ту же ночь был собран чрезвычайный совет, и Апопи пожелал непременно на нем присутствовать, несмотря на свою крайнюю слабость. Движимый последним проблеском гордости и энергии, фараон объявил о своем желании защищать Танис до последней крайности; но все присутствовавшие на совете военачальники воспротивились этому; они заявили, что город слишком слаб для того, чтобы выдержать осаду, и настоятельно потребовали, чтобы фараон удалился под защиту неприступных твердынь Авариса; Апопи принужден был уступить.
По принятии этого решения настали лихорадочные приготовления к отъезду фараона; бесчисленные телеги, мулы и верблюды нагружались царскими сокровищами и отправлялись в Аварис.
Через двое суток после того последний царь-пастырь Египта, расстроенный, худой, бледный как смерть, лежа на пурпуровых подушках своих носилок, навсегда покидал Танис; во вторых носилках находились Манассэ и Эфраим, наследники рухнувшего теперь престола, который некогда хотел занимать их отец.
Отъезд фараона вызвал в городе настоящую панику; все гиксы, имевшие на то возможность, бежали в Аварис; но все чувствовали, что уходили навсегда и потому, как могли, утоляли свою отчаянную злобу: сановники сами поджигали свои дома; убийства и резня, залившие кровью Мемфис, возобновились опять и на улицах Таниса.
Через несколько дней после этих событий Таа III без боя занял столицу своего врага и был встречен восторженным энтузиазмом египетского населения и безмолвной яростью оставшихся гиксов.
Старый царь предполагал пробыть в Танисе довольно долгое время. Город был полуразрушен и правильного управления не существовало; нужно было восстановить порядок, выяснить размеры добычи и, наконец, принять меры, чтобы отбросить гиксов в их последнее прибежище и отрезать у них возможность перейти в наступление. Таким образом, Таа водворился во дворце, покинутом Апопи, и Армаис, стараясь привести в порядок опустошенный и разграбленный дворец, сделал открытие, которое его и взволновало, и вместе с тем обрадовало. В одной из пустых зал он нашел мумию Хишелат. Бальзамировщики доставили ее незадолго до бегства Апопи; похоронить ее еще не успели, а затем, в суматохе, сопровождавшей отъезд, о теле царевны совершенно забыли. Мумия Иосэфа была унесена его соплеменниками, которые наивно полагали, что останки их могущественного покровителя послужат им защитой и в будущем.
Армаис искренно оплакивал трагический конец благородной царевны, пожертвовавшей собой для его спасения, и поклялся остаться верным ее памяти. Спустя некоторое время он с Гором отправился в Гелиополь; Армаис повез с собой тело Хишелат, которое он хотел похоронить в семейной гробнице; a Гор, по воле фараона, должен был занять выдающийся пост в городе солнца, и спешил окончательно установить свои отношения к Аснат и отпраздновать свою свадьбу как можно скорее.
Через несколько дней по приезде в Гелиополь Гор убедился, что Аснат с заметным смущением избегает решительного объяснения с ним; огорченный и задетый этим за живое, он обратился к Майе, прося ее поговорить с дочерью и узнать причину подобных отношений. Удивленная и недовольная, супруга Верховного жреца тотчас же отправилась к Аснат и прямо заговорила с ней о браке с Гором, ее единственным законным женихом, по отношению к которому данное ему слово не было сдержано только ради исключительных обстоятельств.
Яркая краска залила бледное лицо молодой женщины.
– Я никогда и не думала уклоняться от союза с Гором; но я не знаю, право, как мне поступить и как он отнесется к известию, что я скоро должна сделаться матерью третьего ребенка от другого! – тихо ответила она.
– О! Этого только нам недоставало. Какое несчастье, какой позор! – воскликнула Майя с гневом. – Теперь я понимаю твою грусть, несчастное дитя… – И целый град нелестных эпитетов и ругательств обрушился на покойного Адона, этого «мерзавца», который только и думал о том, как бы всем наделать побольше зла до и после своей смерти.
Аснат молча опустила голову и мрачно слушала причитанья матери, когда вошла Ранофрит.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
