Русская насмешка
Настаивая на том, что смех происходит от слова сметь, разберемся, над чем осмеливаются смеяться русские. Русские не любят того, что называется кривдой, а это все, что противоположно правде и истине. Но что есть кривда в представлении русского народа? Какие пороки вырастают в характерах тех, кто кривит душой? И, наконец, от каких душевных недугов русские избавляют своих одноплеменников при помощи насмешки?
Насмешка – слово, важное в осмыслении человеческих пороков и недостатков. Приставка на– означает здесь взгляд сверху, с высоты правды. На-смехаться – значит высмеивать человека за его гнусности, но при этом не иметь в себе тех пороков, что видишь в другом. Буквально по-евангельски, чтобы увидеть в чужом глазу соломину, надо избавиться от бревна в собственном глазу. В чем смелость того, кто насмехается? В том, что он унижает человека, а это по-русски плохо. Смех в насмешке словно преодолевает запрет на унижение и позор того, над кем смеются. Но слом запрета на унижение, вызывающий смех, имеет в насмешке важные причины.
Насмешка у нас в чести, потому что именно она – одна из основ русского воспитания, которое в России зиждется не на нравоучении или нотации. Высмеять недостаток – значит поучаствовать в исправлении недостатка, ведь насмешка обидна, она обычно говорится прилюдно, как правило, в глаза, а правда всегда глаза колет. Вот и получается, что насмехаться, насмешничать, высмеивать ближних – значит воспитывать их в русских идеалах, приучая стесняться пороков и стыдиться страстей, для нас отвратительных.
Так, русский идеал щедрости и бескорыстия воспитывается жестким обличением зависти и жадности. Завистников обличают в глаза, едко высмеивают: «У людей дураки – любо каки, а наши дураки – вона каки». Завистникам пеняют: «Господи! Господи! Убей того до смерти, у кого денег много да жена хороша». В насмешках премудро выказывается вся тщетность зависти: «Позавидовал-де плешивый шелудивому». Желчь ревнивого соперничества словно растворяется смехом: «Что, сосед спать не дает – хорошо живет?».
Насмешка делает постыдной жадность, еще один презираемый русскими порок. Жадин в семье дразнят: «Ложка-то узка, таскает по три куска. Надо ее развести, чтоб таскала по шести». Над обжорами, а это одна из форм жадности, лукаво подшучивают: «Горе наше – гречневая каша! есть не хочется, а покинуть жаль». И жадин-соседей есть чем попотчевать: «Съел-де волк кобылу, да дровнями подавился».
Глаза завидущие, руки загребущие всегда вызывали насмешливый отпор, коренящийся в убеждении: «Лучше хлеб с водой, чем пирог с бедой».
Воспитывая своих ближних в идеалах скромности, русские изводили насмешками из своей среды нахальство, чванство и хвастливость. Чванливых и спесивых высмеивали в глаза: «Руки в боки, глаза в потолоки, вздулся, как тесто на опаре», «Так зазнался, что и черту не брат». Урезонивали баб, забывших свое бабье место: «Нашла на кошку спесь – не хочет с печи слезть». А особо заносчивых величали: «И курице не тетка, и свинье не сестра».
На нахалов тоже находилось насмешливое слово: «Назови мужика братом, а он норовит и в отцы», вышучивали: «Пустили погреться, а он уж и детей крестить». А уж на женскую бесцеремонность и подавно находилось острое словцо: «Пусти бабу в рай, а она и корову за собой ведет».
Насмешка отучала упоенного самовеличанием гордеца от неуемной гордыни, его резко обсекали: «Не чванься, квас, не лучше нас», «Не дуйся, горох, не лучше бобов». А то и оскорбляли обидным: «Раздайся, грязь, навоз плывет». Воспитание скромности насмешкой – вот цель таких поговорок, убеждавших простой премудростью любого не в меру возгордившегося: «Выше носа плюнешь, себя заплюешь».
А как не привечали на Руси хвастунов! Их вышучивали пустозвонами: «Пустая бочка пуще гремит», «Медные деньги звонче золотых». Их унижали насмешливой похвалой: «Удалось картавому крякнуть», «Получилось у пьяного свистнуть». Жестко пресекали неуемных врунов и фантазеров: «Кочет-де яичко снес, а ворона раскудахталась». Женскую повадку прилгнуть, хвастаясь, высмеивали так: «У больших господ в кормилицах была, козленка выкормила». А гордячек, норовивших самодовольно возвыситься над другими, останавливали презрительным: «Пришла свинья к коню и говорит – и ноги-де кривы, и шерсть не хороша».
Хвастовство мужиков пресекали едко: «Сказывали, не богат Тимошка, а у него собака да кошка». А то и вовсе до оскорбительного: «Я ли не молодец! У меня ли дети не воры!».
Знал русский человек неудобство хвастовства и никчемность гордыни, ибо с детства его учили: «Едят хлеб не в одном вашем дворе». Наставляли предупредительно: «От гусей отстанешь, а к павам не пристанешь, с кем будешь жить?».
Русский идеал трудолюбия рождал убийственную насмешку над ленью, ведь ленивец был несчастьем трудовой семьи. Над лентяем шутили: «Чай ты устал, на мне сидючи?». Нерасторопного корили: «Тебя хорошо за смертью посылать». Неработь обличали: «У тебя лень за пазухой гнездо свила». Даже целые побасенки бытовали: «Что делаешь? – Ничего. – А он что делает? – Мне помогает», «Тит, иди молотить. – спина болит. – Тит, иди кашу есть. – Где моя большая ложка?». Ленивым бабам крепко доставалось: «Шила и мыла, гладила и катала, пряла и латала – а все языком».
Среди бездельников особо выделяли гуляк, что чайничали да бражничали. Про таких говорили: «Что мне соха – была бы балалайка». О таких балагурили: «За дело не мы, за работу не мы, а поесть, поплясать – против нас не сыскать». Побасенки про бражников не сходили с уст: «Пойдем в церковь! – Грязно. – Ну так в кабак. – Уж разве как-нибудь под забором пройти».
О бездельных гуляках говаривали с грустной усмешкой: «У Бога небо коптит, у царя земного землю топчет», «Ни Богу свечка, ни черту кочерга», «Ни вам, ни нам, ни добрым людям». Особо задиристым и драчливым шалопаям шутливо грозили: «Не хватай за бороду! сорвешься – убьешься!». Их иронично кляли: «Забубенная головушка!», «У него в голове одни бубны!», «Чтоб тебе ни дна, ни покрышки!». За глаза и в глаза ворчали: «Сорвался-де с виселицы».
В одном ряду с ленью и бездельем высмеивалась глупость. Этого требовало воспитание в русских идеалах ума-разума. Недаром велось шутливое поучение: «Голова не колышек, не шапку на нее вешать». Был в ходу насмешливый приговор: «Лоб широк, а мозгу мало». Даже утешали глуповатого, мешая смех с жалостью: «Всяк умен – кто сперва, кто опосля». А то и шутливо завидовали: «Без ума житье – рай!».
Но в целом к глупости относились жестоко, вынося глупцу приговор: «Глуп, как дубина» (как пень, как пробка, как печка…). Насмешка над глупостью самая частая среди шутливых упреков в русской среде, и не потому что на Руси много дураков, а потому что жизнь требовала от русского человека ума и разума, вот и воспитывали его смолоду в подрастающих поколениях, изживая из детей дурость. А если это не удавалось, утешались ироничной премудростью: «Дураки и нищие не родом ведутся, а кому Бог даст».
