…бесконечно много и прискорбно мало случилось в эту Ночь, думала Женщина позднее, вспоминая считанные часы, в которые целиком уложились целый мир и целая жизнь.
Вспоминая и пору Убийцы, утро. Сол, со слезами на глазах, упал в то страшное утро перед нею на колени, и с уст его сорвались слова, на лету складывающиеся в стихи…
«Ей
Губы твои – нежных два лепестка.
Я пью с них любовь пылающим ртом.
Ласки твои, что в колодце вода,
Чисты и пьянят, и волнуют как ром.
Кудри твои – это нежности запах,
Запах полыни, и запах любви.
Голову я положил бы на плаху:
Хочешь – люби, а хочешь – руби!»
«Как же мне хочется, чтобы ЕЮ оказалась ты, Но-оми, – глотая солёные капли, честно пожаловался он Женщине, которая наконец-то, его усердными стараниями, была Уже Не Девочкой, – но увы… ты не моя Ягодка, прости меня, кобеля похотливого… за то, что поддался твоему желанию и не сумел сдержать своё, и согласился… О Вырубец, какая же ты красивая!..»
Номи прижала его мокрое от слёз лицо к своей груди, в которой трепыхалось на последнем издыхании умирающее сердечко, и прошептала:
«Ты не виноват ни в чём. Это ты меня прости… за то, что не я… твоя Ещё Одна…», – и почувствовала, как он замер от восхищения.
«Ты поняла, поняла меня, сумела понять!!!», – кричали его глаза. И разрыдался Со-олнышко пуще прежнего, а Номи прижимала его к себе, обнимала, обволакивала, прикрывала и примагничивала, пытаясь возродить памятное чувство всеОБЪЕМлющего поглощения и впитывания… но тщетно. Всё не возникало оно, и не возникло.
Иллюзия Предназначенности развеялась. Однако не бесследно, как многие до неё, а превратившись, быть может, в иную… Постепенно Женщина Номи осушила слёзы своего первого и единственного Мужчины, разогнала тучи, затянувшие его сердце волглым пологом удушья… А что ей ещё оставалось? Кто-то ведь и для него должен быть Солнышком!..
Пока он ещё здесь, пока ещё не ушёл совсем…
Любящие ничего не должны требовать взамен. Иначе какая же это Любовь… купля-продажа, а не.
Истинная Любовь – ВНЕ ТОРГА вселенского. Единственная драгоценность, которую не купить и не продать.
И в благодарность получила Номи от него, в подарок, ещё одно признание в утраченной любви…
«Природа каждому оружие дала:
Орлу – горбатый клюв и мощные крыла,
Быку – его рога, коню – его копыта.
У зайца – быстрый бег, гадюка ядовита,
Отравлен зуб её. У рыбы – плавники,
И, наконец, у льва есть когти и клыки.
В мужчину мудрый ум она вселить умела,
Для женщин мудрости Природа не имела
И, исчерпав на нас могущество своё,
Дала им красоту – не меч и не копьё.
Пред женской красотой
Мы все бессильны стали,
Она сильней богов, людей, огня и стали.»
И в наступившей благоговейной тишине долго молча смотрела, как Сол жадно смотрит на неё. Наверное, он желал наглядеться впрок, чтобы хватило ему аж до того мгновения, когда Вторая, убившая счастье Номи, к нему придёт наяву.
Несчастная как никогда в жизни, смотрела на его лицо, понимая, что с Боем уже ничего не повторится и не продлится, что Ночь эта – их единственная. Даже если они когда-нибудь «по-дружески» и переспят, то это будет уже простой секс, обычный знак дружеской симпатии, вроде как приготовить другу вкусный салатик, или предоставить плечо, поплакаться…
Насмотревшись, Бой поцеловал Уже Не Девочку и Уже Не Его Женщину, в последний раз. Ушёл молча… Наверное, уносил на губах вкус этого ПОСЛЕДНЕГО поцелуя.
…Храм, возведённый на одну-единственную Ночь, рухнул. Обломки чувств хаотически перемешались, и поток сознания, заливающий их, дробился, рассекался на рукавные струи, то расходящиеся, то вновь смыкающиеся в едином русле. Мысли – самые эфемерные, неуловимые и быстрые птицы во Вселенной, – разлетались под бесноватыми ударами фиолетового ветра тоски.
[[…если я попался вам навстречу, / Значит, вам со мной не по пути]], – вернулась привычка выхватывать из эфира музыку.
Только песни все теперь были сплошь печальные…
Но-оми не сказала Со-олу, и никогда не скажет, что её собственная интуиция уверенно подсказывает ей: Солнышко – это ОН, истинный суженый. Иначе бы она ему ни за что не отдалась! Только вот ОН не разглядел, не понял… упустил.
«Да пребудет мой истинный Принц в уверенности, что я – ещё повстречаю своего принца… так ему будет легче, – подумала Женщина, обхватив, обняв, обволочив себя сама, съёжившись от внезапно нахлынувшего холода. – Не хочу, чтобы ему было плохо из-за меня.»