Речка поднялась на ноги, потянулась, подобрала с земли копье Жало и спросила:
— Мы пойдем к перевалу? Или ты забыл?
Жало спрыгнул с сука. Он обиделся. Речка не должна была напоминать мужчине, что ему следует делать. Но она была права. Что толку сидеть на суку и болтать ногами.
Утро кончилось. Тени стали короче, и ветер стих. От темной массы кустов поднимался легкий пар- растения отдавали воду, накопленную за длинную ночь. Запахи земли, животных, растений стали гуще, многочисленнее, и следы, оставленные зверьми и людьми, пропадали в испарениях долины. Лучшие часы охоты — от рассвета до жары- прошли. Жало потянул легонько Речку за кольцо в носу.
— Будь покорна, жена, — сказал он слова, которые можно было произносить лишь Старшему.
— Пусти, мне больно.
Они шли вдоль кустарника, но ни разу не ступили в его тень. Жало вспугнул красную змею, метнул в нее камнем из пращи, змея взвизгнула, завертелась в траве и рассыпалась на десяток змеенышей. Между кустарниками и скалами оставался узкий проход, пропадающий шагов через сто. Но Жало смело шел вперед. Так велел Ураган. Речка ступала ему вслед и дышала в затылок. Иногда она протягивала вперед руку и касалась пальцами спины юноши. Жало дергал плечом, сбрасывал руку. Ему тоже было страшно. Если из кустов кто-нибудь выскочит, бежать некуда. Три шага- и скала.
Потом осталось два шага. Потом настал момент, когда можно было развести руками и правая упрется в иглы кустарника, а левая коснется холодной мокрой скалы. По скале стекали тонкие струйки воды, и брызги попадали на кожу. Здесь было холоднее, чем у деревьев. Жало замер. Впереди, в нескольких шагах, кустарник сливался со скалой, прижимался к ней.
— Здесь, — сказал Жало тихо, чтобы не разбудить тварей, спящих в кустах.
— Дороги нет, — шепнула Речка. — Ты не ошибся?
— Ураган сказал: «Где кусты и скала станут вместе, беги вперед».
— Никто еще не ходил здесь.
— Твой отец ходил. Он был великий охотник.
Жало ткнул копьем в кусты. Ветка шевельнулась, словно живая, и подобрала иглы. Жало отвел копьем ветку от скалы и шагнул вперед. Речка держалась за его набедренную повязку. Жало копьем отодвигал ветки и протискивался между ними и скалой. Ветви смыкались сзади, стало темнее, и кто-то зашевелился совсем рядом.
Речка вскрикнула от испуга, Жало кинулся вперед, кусты хватали его крючками иголок, рвали кожу, и обеспокоенные обитатели темноты ворчали, пищали и шипели вслед.
Жало бежал, зажмурив глаза, и не он, а Речка первой поняла, что они ушли из долины. Кусты расступились, и беглецы оказались в широкой расщелине, дно которой устилали мелкие камни, а скалы по сторонам, темные, покрытые лишайником, сходились над головой.
Жало перевел дух. Речка сорвала пук травы и вытирала кровь с лица и груди. Жало поторопил ее.
— Если мы разбудили Белую смерть, она нас здесь легко догонит. Мы пойдем до желтой стрелы.
— Мне больно.
— Тогда оставайся. Или иди в деревню.
— Я не могу. Меня отдадут богам.
Жало не стал больше тратить время на разговоры с девушкой. Он быстро пошел вперед, не сводя глаз с левой скалы. На ней должна быть желтая стрела.
Речка плелась за спиной, всхлипывая, и ругала спутника.
Сзади раздался свист.
— Белая смерть! — крикнул Жало. — Мы разбудили ее. Не оборачивайся!
Речка все-таки оглянулась. Кусты шевелились, колыхались, будто старались выплюнуть что-то большое. Среди ветвей мелькали светлые пятна, и никак нельзя было разобрать ни формы, ни размеров Белой смерти.
Жало бежал впереди, и расщелина все не кончалась. Перед глазами маячил все тот же кусок неба и полосы облаков на нем. Вдруг скалы раздались в стороны, и беглецы оказались на краю обрыва. Обрыв уходил отвесно вниз к зеленому полю, посреди которого извивалась медленная река. Она терялась в тумане, за которым было море.
Заунывный свист и пощелкивание приближались. Белая смерть настигала их, и на этот раз обернулся Жало. У Белой смерти не было глаз, рта и ног. Она переливалась, как тесто, выпуская короткие отростки, тянула их к беглецам.
— Стрела! — крикнула Речка.
Небольшая желтая стрелка косо указывала вверх, на карниз, узкий и почти незаметный со дна расщелины.
Жало не стал тратить времени на разговоры. Он сгреб Речку в охапку и подсадил ее к карнизу. Речка вцепилась в камень, подтянулась и исчезла за скалой. И тут же протянула руку, чтобы помочь юноше взобраться. Жало оперся о копье, пальцы босых ног вцепились в шершавый камень. Речка, не выпуская руки, отступила дальше вдоль стены.
Один из белых отростков потянулся к карнизу. Жало ткнул в него копьем, и отросток сразу исчез.
Они стояли, прижавшись спинами к скале, и молчали. Они были первыми, кто встретил Белую смерть и остался в живых. Боги сжалились над ними.
Карниз постепенно расширялся и спускался вниз, к реке. Ветер, прилетевший с моря, упруго бил в лицо, будто боялся, что, ослабевшие после страшной встречи, они сорвутся с карниза и упадут вниз.
Они прошли немного по карнизу, а когда он расширился, присели. Жало протянул руки и показал Речке, как они дрожат.
— А у меня нет ног, — сказала Речка.
Туман рассеивался, и казалось, что небо, такое большое с высоты, загибается книзу, темнеет и по нему идут белые полоски. В небо вливалась река, разбившись на множество узких протоков.
— Море, — сказал Жало. — Ураган говорил, что море- сестра неба. Теперь нас никто не догонит.
Карниз вел к речной долине, к розовым сладким деревьям. Стадо долгоногов паслось около одного из них. Жало никогда не видел столько долгоногов сразу.
— Мясо, — проговорил он. — Много мяса.
Пощелкивание Белой смерти, словно дурной сон, возникло совсем рядом. Чудовище, распластавшись по стене, забралось на карниз и медленно ползло вперед. Жало пошел было ему навстречу, но Речка вцепилась ему в руку.
— Не смей! — кричала она. — Мы убежим от него. Белую смерть нельзя убить.
Жало отступил.
— Бежим!
Они бежали вниз, хватаясь за выступающие камни, перепрыгивая через трещины. Откуда-то взялись большие мухи. Их привлекал пот. Мухи вились над головами и старались остановить беглецов. Белая смерть отстала. Она струилась по карнизу, меняя форму. Она двигалась медленно, но упорно, потому что знала, что людям не убежать от нее. Белой смерти не нужен отдых. Она никогда не спит.
Карниз превратился в осыпь. Между обломками скал росли кустики и желтые свистящие цветы. Долгоноги заметили людей и бросились наутек, высоко подбрасывая толстые зады. С осыпи видна была скала, с которой они спустились. Она тянулась в обе стороны, от моря до синих гор, и расщелина, по которой вышли Жало с Речкой, казалась отсюда черной трещинкой — словно кто-то всадил в скалу острый нож. На середине скалы виднелось белое пятно. Пятно уверенно ползло вниз.
