Книга Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры - Ольга Эрлер

Гром грянул, и буря разразилась, когда Александр появился однажды у Таис в особенно отвратительном настроении, которое не смог или не счел нужным скрывать. Разве позволял он себе подобное раньше?! Он раздраженно отвечал на ее вопросы, считая их, видимо, идиотскими, сидел, будто на иголках, нервно притоптывая ногой. Таис, как привороженная, смотрела на эту ногу и не знала, в каком злом сне она пребывает. Она не узнавала его всего. Кто этот человек со стеклянными глазами? А где Александр?

— Дай мне выпить… дай мне вина! — сказал он нетерпеливым тоном.

— Ты же знаешь, как я не хочу, чтобы ты пил, тем более в моем доме.

— Почему бы мне не пить, если хочется? В чем здесь преступление? Что ты вообще хочешь сказать? — он повышал тон.

— Что ты пьешь и уже не можешь остановиться. И тебе это совсем ни к чему!

— И ты считаешь, что я ничего не могу? Ты, значит, лучше знаешь, что мне надо? Я, значит, совсем выжил из ума и ничего не соображаю? Мне три года, да? А ты мне нянька?

— Не нянька, но и не собака, чтобы ты на меня кричал.

— Ах, вот как, ты меня учить вздумала, как мне жить и что мне делать! — он действительно кричал, и глаза его налились бешенством.

«Это сон! Мне снится кошмарный сон!» — пронеслось в голове Таис.

— Ты еще не пил, а уже не владеешь собой. — Таис сама еле сдерживалась.

Как отвратительна и унизительна была эта сцена! Но стало еще ужасней, когда он схватил ее за платье, притянул к себе и зашипел с угрозой: «Ты замолчишь у меня?!» Таис захлебнулась гневом и ударила его по лицу. И в тот же момент отлетела в сторону и упала на пол.

Александр смотрел на нее дикими глазами, но уже с проблесками осознания того, что он делает. Зато ошеломленная Таис больше ничего не понимала.

— Нет под рукой копья?.. — горько, с презрением бросила она ему в лицо.

— Вот ты все-таки и сказала… — выдохнул он и стремительно вышел из комнаты.

Он вскочил на коня и с места галопом, кипя от гнева и раздражения, поскакал прочь. Но, проскакав сто метров, резко поднял коня на дыбы и повернул к ее дому.

Таис сидела там же, куда он ее отшвырнул, и остановившимся взглядом смотрела в пустоту. Александр с силой сжал виски, стукнул себя ладонью по лбу, выдохнул со стоном, опустился на колени и стал просить прощения: целовал ее руки и каялся в содеянном. Придя в себя после шока, Таис с ужасом взглянула на Александра и попыталась его отстранить.

— Не отталкивай меня…

После этих его слов, она, наконец, решилась посмотреть ему в глаза. Он жалел о содеянном и страдал из-за того, что оказался способным на такую дикость. Это было какое-то наваждение. Как иначе можно все это объяснить и понять? Это были не они, и это было не с ними.

Таис посмотрела в глаза Александра, которого любила, Александра с раненой, страдающей душой. «Со мною что-то происходит…» И со с мною что-то происходит. Что с нами? Они смотрели друг на друга любящими глазами. «Девочка, прости меня, я так виноват, я не хотел, я был не в себе…» — услышало ее сердце. Он обнял ее руками, которые она всегда желала. Таис закрыла глаза, чтобы оттуда не текли слезы и… забыла то, что произошло несколько минут назад. Волна любви, как цунами, накрыла и поглотила ее, вмиг смыла грязь неприязни, растворила ее в океане любви. В этом море — теплом, радостном и безмятежном — она была дома, была его хозяйкой и повелительницей. Хотелось бесконечно долго скользить и качаться на его волнах — в его объятиях, в его тепле, свете и блаженстве. Александр…

Она пришла в себя, открыла глаза. Александр — ее жизнь — склонялся над ней: «Да, я с тобой…» — и взгляд его был глубок и нежен, полон любви и страдания.

— Ты уже давно не теряла сознания от любви… А помнишь, когда в первый раз… Я испугался ужасно и подумал, что если это будет продолжаться, то я потеряю потенцию.

Он шутил, как раньше, он гладил пальцем ее подбородок, сверху вниз, до шеи и обратно до губ. Она закрыла глаза и следила за этими движениями и своими ощущениями, за тем, как менялись они в зависимости от движения его пальца. Она зависела от этого пальца — могла быть счастливой или несчастной по его воле. Ей было блаженно и жутко.

— Ты простила меня? — Он вернул ее своим вопросом к «жизни» и к тому, что произошло. К тому Александру, которого она не хотела знать.

— Нам надо поговорить. — Таис тяжко, очень тяжко вздохнула. — Я должна, я должна, я должна… — Она зажмурила глаза, нахмурила лоб, закусила губы и снова тяжко, со стоном, вздохнула. — Мне надо, я должна сказать тебе… неприятное. Сейчас, иначе я не смогу сказать этого никогда. — Таис села, уронив голову на грудь.

— Хорошо, если считаешь, что надо, — настороженно согласился Александр.

— Я думаю, нам надо… расстаться!

— Что?! — воскликнул он от неожиданности по-македонски. Он выпрямился и ошарашенно уставился на Таис.

— Нам надо побыть в одиночестве.

— Мне не надо…

Она собрала силы, вздохнула тяжело и продолжала:

— Пожалуйста, выслушай меня. Ты изменился, я думаю, ты не будешь с этим спорить. — Александр сделал движение, видимо, желая поспорить, но Таис остановила его рукой, бросила на него умоляющий взгляд и тут же отвела глаза. — Пожалуйста, дай я скажу. Если я этого не сделаю сейчас, все вообще развалится на маленькие кусочки. Александр, ты пьешь… И это стоит между нами. Ты изменился так, что я тебя иногда просто не узнаю. И не хочу тебя такого знать. Ты стал другим человеком. И этот человек вызывает во мне жалость. О, Афина! Я могу жалеть… кого угодно, но не тебя! Ты этого не заслуживаешь. И мне жалко себя — тебя жалеть… Я знаю, что сыплю тебе соль на рану, но что было до Клита, то же продолжается и после. И я ничего не могу поделать. Только ты… Хотя, мне кажется, что это уже и не в твоих силах. Ты ведь осуждал своего отца за пьянство, и вот сам стоишь на этом пути. Ты скажешь, у тебя есть причины, конечно, ты измучен, тебе очень тяжело, но я знаю одно — это не выход. Это не новый разговор, а толку нет, все только хуже и хуже. Мы дошли до драки, куда дальше?! Я вообще многого не понимаю — на какой стороне добро, на какой зло, и где я, кто я? Меня ведь нет… Но я же когда-то была?! Мне нужно вернуться на свои круги… Ты затянешь меня в постель, и все как будто становится хорошо. На время. Но ведь проблемы остаются нерешенными. Случилось то, чего я всегда так боялась: я чувствую себя каким-то приложением к тебе — безвольным и бессмысленным существом, полностью от тебя зависящим. Я сама ничего не понимаю… — Она развела руками.